Русско-турецкая война. Русский и болгарский взгляд, 1877–1878 гг.

Сетовать, однако, на это замедление мы не могли; нам было выдано не в зачет двухмесячное содержание, как начальникам округов, считая по 17 полуимпериалов[610] в месяц. Содержание это было выдано в виде подъемных, и, кроме того, прогоны по занимаемой должности на 4 лошади до города Софии, что вместе составило с прибавкой невольно оставшейся экономии от похода, ибо в походе тратить было некуда, довольно значительную сумму, при выдаче которой нам еще была объявлена полная свобода на неопределенное время, с разрешением отправиться даже на жительство в Константинополь.

Так как в Сан-Стефано приискать помещение было трудно, то мы и отправились в Константинополь, где наняли себе комнаты в одном из небольших отелей, оказавшемся впоследствии занятым уже артистами из театра «Конкордия», с которыми мы очень часто проводили время за общим табльдотом[611]. В Константинополе мы жили в этом отеле, пользуясь большими удобствами, и, будучи офицерами одной гвардейской дивизии, жили припеваючи. К нашей компании, между прочим, скоро присоединился известный писатель Крестовский[612], и жизнь пошла еще интереснее, так что время пролетело настолько быстро, что мы не успели приготовиться к отъезду в Софию, т. е. закупить все необходимое для обстановки.

Между тем было получено приказание отправиться в Софию; пришлось снимать штатское платье, и тут только я вспомнил о своих людях и лошадях, оставленных в Четалдже. Сев на поезд, я отправился туда. Приехав в Четалджу, я должен был пройти довольно большое расстояние пешком, пока разыскал своего денщика. Сделав все распоряжения к отъезду, поставив на поезд лошадей, я вновь отправился в Константинополь, откуда мы уже все вместе поехали в Софию.

По прибытии в Софию мы явились к губернатору Алабину, от которого узнали, что собрались уже все «македонцы», так называли офицеров, предназначенных в эту местность. С грустью мы узнали от Алабина, что ехать нам к месту служения еще нельзя, и мы вновь должны ждать неопределенное время, ничего не делая, получая, однако, содержание по месту. Наняв болгарскую «кышту» (дом; хороших домов не было, София представляла собою маленький разоренный городишко), мы, однополчане, поместились втроем, устроившись вполне на мирном положении.

Вскоре нас стала одолевать, за неимением книг и общества, страшная тоска, вследствие чего я обратился к губернатору Алабину с просьбою дать мне какое-либо занятие. На мою просьбу он мне предложил заняться нумерацией домов города Софии и наименованием улиц этой будущей столицы Болгарии. Несмотря на всю скучную обстановку набивания номеров на дома, я ввиду интереса приискания названий улицам согласился и стал заниматься этим делом. Названия улиц я придумывал по боевым событиям, по главным городам России и по именам выдающихся деятелей по освобождению Болгарии. Списки просматривались губернатором, после чего названия переписывались на железные дощечки масличною краской и торжественно мною прибивались при посредстве болгарских жандармов (полиции) на углах и поворотах софийских улиц. При этом меня всегда сопровождала большая толпа зевак; для болгар название улиц было дело совершенно новое и очень их интересовало. Номера на дома набивать было труднее, ибо много было разоренных домов и пустопорожних мест. Приходилось разыскивать имена хозяев посредством опросов; имена эти вносились тут же, уже под номером, в списки болгарином, полицейским надзирателем, который находился в моем распоряжении. Таким образом город София с его обитателями был мною вполне изучен, хотя занятие это продолжалось недолго, так как город был разорен.

В течение нашего пребывания в Софии гражданская часть Болгарии получила самостоятельность и был назначен императорский российский комиссар, генерал-адъютант князь Дондуков-Корсаков, приказом которого, от 30 мая, мы были откомандированы в распоряжение адрианопольского губернатора. При отправлении нас в Адрианополь нам было предложено явиться в Филиппополь к князю Дондукову-Корсакову, куда мы и отправились 30 мая, купив для переезда лошадей и экипаж, в котором и доехали до самого Филиппополя. Генерал-адъютант князь Дондуков-Корсаков на приеме объяснил нам, что главная наша обязанность следить за успешным поступлением податей, а равно и во всем остальном управлять уездами Адрианопольского санджака (губернии). Выйдя из приемной князя, мы порешили ехать далее все вместе до Адрианополя, куда немедленно и отправились по железной дороге.