Русское

Офицер с сожалением посмотрел на него.

– Заберут у своих товарищей-солдат, – сказал он. – У павших.

И вскоре Александр обнаружил, что в некоторых полках на этом участке фронта двадцать пять процентов солдат были посланы вперед без оружия, чтобы, так сказать, забрать его из рук мертвых. Каким-то образом ему удалось выпросить и добыть винтовки для всех своих людей, но он знал одно подразделение, где половина солдат была вооружена вилами, и ходили слухи, что на юге одна рота готовилась сражаться с врагом голыми руками.

Он знал, что артиллерия, поддерживающая их, имеет только два снаряда на одно полевое орудие, но он не сказал об этом своим людям.

Связь тоже была не на высоте.

Два дня назад Александр был на командном пункте роты, где была установлена рация. Капитан по рации подробно информировал полковника о готовности личного состава роты и ее дислокации и выглядел весьма довольным собой.

Бобров был озадачен.

– Мы что, передаем сведения просто так? – спросил он капитана, когда тот закончил доклад.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, без всякого кода? Вы же докладывали открытым текстом.

Капитан, нахмурившись, уставился на него:

– А что вас удивляет?

– Я просто подумал: а что, если враг прослушивает наши переговоры? Все наши планы, позиции – все это он теперь знает.

И тут лицо капитана прояснилось.

– Да не валяй ты дурака, Бобров, – улыбнулся он. – Мы ж по-русски говорим, душа ты простая! Откуда немцу-то русский знать, немец ни бельмеса не разберет.

Все так и было. Сообщения для русской армии передавались открытым текстом, и, как позднее отмечало германское Верховное командование, «это сильно облегчило положение на Восточном фронте».

Почему все было настолько ужасно? Отчасти, как уже понял Бобров, потому, что в высшем командовании заседали такие же умники, как этот капитан: старомодные солдафоны с ухватками прошлого века, презиравшие современное оружие и знать не желающие современных методов ведения войны. Главнокомандующий Сухомлинов был именно таким человеком. Группа перспективных молодых офицеров, которых не устраивало такое положение дел в армии, не обладала никакой возможностью что-то изменить.

Но дело было не только в тупицах-генералах. Тот же капитан как-то в минуту откровенности признался Александру:

– Беда-то в том, что у нас боеприпасов было для скоростной войны, а на долгую кто ж рассчитывал? У нас и фабрики-то не поспевают боеприпасы поставлять.

И что, спрашивал себя Александр, что думают обо всем этом его люди? Тем было едва за двадцать. Никто из них не рвался служить в армии, но все, казалось, были согласны, что Россию надо защищать. Впрочем, было и исключение – в лице славного широкоскулого, не слишком сообразительного парня из маленькой деревушки в Рязанской губернии. Он нравился Александру, и они часто болтали по вечерам. Только в одном он никак не мог убедить этого молодого крестьянина.

– Я имею в виду, ваш благородие, они ж на Рязань не напали, – сказал тот однажды с искренним недоумением в голосе. – Так от кого ж защищать?

– Но если мы не будем сражаться с ними здесь, в Польше, они могут позже добраться до Рязани, – возразил Александр.

Однако это парня не убедило. Он только пристально посмотрел на Александра, а потом с детской улыбкой ответил:

– Так точно, ваш благородие. Но опять же – а ну как не доберутся?

И Александр задавался вопросом, сколько еще в русской армии таких же вот солдатиков, как этот простой рязанский парнишка?

Все началось внезапно, и это было совсем не похоже на то, что он ожидал.

Не было ни немецких касок, ни кавалерийских эскадронов с блестящими саблями наголо, ни шеренг солдат с винтовками. Ничего, кроме отдаленного, угрюмого грохота.

А потом начали раздаваться взрывы. Сначала немецкие снаряды падали позади. Затем еще несколько взорвались на поле перед окопом, подняв столбы грязи. Противник хорошо знал их позиции. И пока его люди, испуганные и озадаченные, прятались в своем ненадежном укрытии, грохот все продолжался и продолжался.

Весной и летом 1915 года русская армия испытала на себе всю тяжесть хорошо организованных немецких артобстрелов.

Спустя два часа в окопе появился капитан. Его усатое лицо было забрызгано грязью. В окоп было только одно прямое попадание. На удивление точное. Молодой рязанский крестьянин просто исчез с лица земли.

– Давай, Бобров! Уходим! – крикнул капитан. – Отступаем!

Все выбрались из окопа и последовали за капитаном, стараясь держаться леса, где не падали снаряды. Вскоре достигли командного пункта. Он был уничтожен.

– Вот немчура проклятая! Что есть то есть, стрелять они умеют, – сказал ему капитан с кривой усмешкой.

«Не такой уж он плохой мужик, – подумал Александр. – Просто немного устарел».

И оглянулся, чтобы убедиться, что все его люди рядом.

Над головой взвизгнул снаряд. Потом еще один.

А потом раздался очень громкий хлопок. Действительно очень громкий. И все вокруг побелело.

1915, июль

Он просыпался очень медленно, как сквозь туман, под звуки рояля.