Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Соответственно, главным пунктом повестки дня были вовсе не смотрины РОНСа, как напрасно полагает «рискующий быть нескромным» Артемов. Речь шла о возможности соединить на ближайших думских выборах усилия двух уже крупных, зарегистрированных и набирающих силу организаций: НДПР и НППР. Чем и объясняется явление в полном составе руководства той и другой партии: Миронова, Севастьянова и Терехова с одной стороны, Милосердова, Мащенко и Родионова — с другой. Да и негласный хозяин мероприятия, краснодарский журналист и издатель В.Л. Миронов к тому времени уже возглавлял официально региональную партийную организацию НДПР. Так что по большому счету все геленджикское мероприятие можно считать партийным, преследующим тактические и стратегические интересы НДПР. И это ни для кого не было тайной, кроме, возможно, Артемова. О РОНСе в те дни, по правде говоря, мало кто думал и вспоминал, поскольку его регистрация в перспективе не просматривалась.

Союз НДПР и НППР не состоялся, в частности, из-за различного отношения к КПРФ и лично Зюганову, с которыми все трое — Севастьянов, Терехов, Миронов — наотрез отказались блокироваться, но к чему традиционно призывали Милосердов и Родионов. В результате вместо кооперации между названными партиями возникла конкуренция, которая, собственно, и стала главной интригой сентябрьского мероприятия в Геленджике. Понятно, что в этом раскладе не могло быть и речи о том, чтобы «в результате большинство участников поддержало идею создания общероссийской политической партии на базе РОНС», как пишет самообольщающийся Артемов. Ни одной из двух реальных, уже действующих партий, чье руководство собралось в Геленджике, такое и в голову бы не пришло. Ни голосования по данному вопросу, ни принятия решения, естественно, никакого не было. Да и быть не могло, учитывая, что вместо «геленджикского съезда», помстившегося Артемову, на сей раз имело место лишь совещание национал-патриотов.

Так что зря Игорь Владимирович так уж рисковал показаться нескромным, зря и Севастьянова с Мироновым мазнул грязью, представив противниками русского единства. Якобы этим двум политиканам, завистникам РОНСа, «такой поворот событий не понравился и они, сразу после конференции, активизировали работу над созданием своей партии — Национально-Демократической партии России». Не говоря уже о том, что эта партия именовалась не Национально-Демократической, а Национально-Державной, но сама хронология событий опровергает недобросовестного рассказчика: в те дни у нас в кармане уже лежала лицензия Минюста, у РОНСа же ее даже не предвиделось. Кто бы стал вкладываться в призрак? В самообольщении Артемова просматривается фирменный стиль его политического поведения, который, при всем уважении, всегда считался сектантским: любимый-ненаглядный РОНС превыше всего, остальных можно не замечать. Результаты у всех на виду.

Подчеркну лишний раз, что мемуаристу желательно опираться на документ, а не свою память, которая всегда может обидно сплоховать.

Но вернемся к работе Оргкомитета НДПР летом-осенью 2001 года.

Итак, в сентябре того года к этому проекту не присоединились московский Миронов, Артемов и Штильмарк, но зато присоединились самарский Киттер, волгоградский Терентьев и краснодарский Миронов. Плечом к плечу с ними встали и другие отборные, самые активные, опытные и грамотные кадры, наилучшим образом представляющие Русское движение в многочисленных регионах — от Камчатки до Калининграда. Таковы факты.

В том же 2001 году к проекту присоединился Юрий Беляев, который вошел в Оргкомитет со своей «Партией Свободы» и был облечен полномочиями куратора всего Северо-Запада. Однако буквально накануне регистрации Оргкомитета в Минюсте (декабрь 2001), «Партия Свободы» отозвала свой мандат без объяснения причин[57]. Вышел из Оргкомитета и Иванов-Сухаревский, убедившись, что единым лидером новой партии ему не быть; после чего предпринял злобную информационную атаку против ряда бывших коллег. По разным причинам Оргкомитет покинули Демушкин и Румянцев (против представительства Демушкина в оргкомитете НДПР выступили его же коллеги, назначившие представителем РНЕ-СС А. Ермолаева), Аратов и некоторые другие.

Учредительный съезд НДПР прошел 24 февраля 2002 г. А незадолго до него произошло событие, роковым образом определившее судьбу новорожденной партии.

Дело в том, что изначально планировалось двое сопредседателей партии: Терехов и Севастьянов. Союз офицеров Терехова в то время представлял собой вполне живую, действенную организацию, насчитывавшую 17 регионалок, что давало их лидеру основания считать, что реальным главой партии будет именно он, а не Севастьянов, не имевший не только никакой организации, но и «вообще ничего, кроме авторучки»[58].