Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Пытаясь спасти партию, придать ей новое дыхание, я встретился с Глазьевым в Госдуме в конце 2004 или начале 2005 года. Ему, казалось мне, должно быть очень понятно, после выборов особенно, что без своей партии политику даже такого немалого масштаба, как он, ничего не светит в России. Нам же, для привлечения средств, повторной регистрации и нового роста популярности в массах, был необходим именно такой — оппозиционный и хорошо узнаваемый, раскрученный — лидер. Таким образом, мы могли бы быть крайне необходимы и полезны друг другу.

Глазьев со мной согласился, но ответ его был ответом искушенного прагматика и реалиста-пессимиста. Он сказал, что нечего и думать о регистрации партии в обход Кремля, без его благословения, которого ни мы, ни сам Глазьев, конечно же, ни за что не получим. Ключи от всей политики в руках Кремля, Кремль все держит под колпаком, под контролем, было сказано мне напрямую. Кроме того, добавил он, партия требует немалых денег. Кремль же прицельно и точно отслеживает любые попытки финансирования оппозиции и мгновенно «перекрывает кислород» бизнесменам, дающим деньги «не тем, кому надо». Бизнесмены уже стали бояться, и никто с ним, Глазьевым, связываться не хочет. Убедившись во всем этом, Глазьев принял решение уйти из политики. Он был разочарован, но трезвомыслящ.

Я понял, что Глазьев прав, будучи глубоко в теме, и больше не стал повторять попытку и подыскивать новые варианты. Не раз с тех пор, наблюдая многочисленные фальстарты русского партийного строительства, я вспоминал этот горестный спич Сергея Юрьевича, который с присущим ему талантом в немногих простых словах коротко, ясно и точно обрисовал непростую ситуацию.

Про себя я уже тоже понимал, что игра, по большому счету, закончена. Оставалась только надежда на Русское движение в целом, как таковое, на его соборное действие и принципиальную непотопляемость.

Так что ни Рогозина, затеявшего новую русскую структуру, ни тех, кто поверил ему и потянулся в его лагерь, мне не в чем упрекнуть. Русские люди, вообще-то, большие прагматики по натуре и всегда норовят прислониться, как правило, к реальной силе. А где было ее взять русским в те дни? Под 2006 годом я, например, записал в той же своей летописи: «18 февраля Съезд офицеров. Жалкое зрелище бессилия. Ивашев — воен<ный> обоз<реватель> и не более того. Как естественное продолжение — преисполненная конфузами история Союза Русского Народа». И т. д.

Увы, время рохлиных прошло.

Сила (в виде больших денег) в то время была у Рогозина. И он ею умело воспользовался.

Взлет ДПНИ и Русский марш — 2006

2006 год стал годом новых свершений и надежд Русского движения. Это связано, в первую очередь, с деятельностью ДПНИ и ее лидера Александра Поткина-Белова (за спиной которого мы всегда видим тень его младшего брата и советчика Владимира Поткина-Басманова).

Впервые они явно выдвинулись на лидерскую позицию благодаря Русскому маршу 2005 года. Именно их предприимчивость, их связи и способность к оргработе позволили ловким маневром перехватить инициативу и превратить прокремлевское и «антиоранжевое» мероприятие в первый праздник русского народного единства. И пусть в тот раз на трибуне митинга (куда не только не пустили Севастьянова с Тереховым или Демушкина, но и Белов-то насилу пробился) преобладали люди, не имеющие отношения к русскому национализму, но джинн был выпущен из бутылки, важнейший прецедент создан, великая традиция заложена. Мы обязаны этим ДПНИ, о чем забывать нельзя.

ДПНИ оставалось локомотивом всего Русского движения в 2006–2010 гг., являясь его ведущим ньюсмейкером и обеспечивая основную массовость нашим мероприятиям.

Между тем, знаковые события возникали одно за другим, служа общему подъему национальных чувств, развитию самосознания русского народа.

Вслед за Русским маршем 4 ноября 2005 года из таких крупных событий, всколыхнувших общество, следует назвать ставший знаменитым стихийный русский бунт в Кондопоге (куда немедленно примчался Белов, придавший бунту осмысленный характер). Этот топоним стал именем нарицательным, символом русского сопротивления антирусской политике Кремля, а само событие стало рубежным, обозначив точку отсчета русского организованного сопротивления нашествию враждебных нам инородцев. В народ пошли отнюдь не легкомысленные строки:

Вначале было нас немного,

Но погоди: придет пора –

По всей России Кондопога

Пройдется маршем на ура!

А вслед за Кондопогой — неотвратимо пришел Русский марш 2006 года, который мы провели, несмотря на формальное отсутствие разрешения и террор правоохранителей. На этом событии следует остановиться подробнее.