Русское дворянство времен Александра I

В целом, вместо того чтобы преследовать идеи реализации российской конституции, Александр I, очевидно, предпочитал направлять реформу и реорганизацию центральной администрации, которая последовала в 1802 году. Этот процесс начался с создания Комитета министров и реорганизации Сената в качестве высшего органа империи, ограниченного в своей власти только властью императора[554]. Возможно, ближе всего Александр I подошел к отказу от какого-либо из своих полномочий в проекте политической реформы Сперанского 1809 года, который предусматривал правительство, основанное на «неизменных законах», и участие народа в законодательном собрании, Государственной думе. Похоже, царь очень серьезно подошел к составлению проекта, общаясь со Сперанским почти ежедневно в октябре и ноябре 1809 года, вырабатывая детали окончательного документа. Казалось, проект будет неминуемо обнародован, прежде всего для того, чтобы смягчить то, что Сперанский описал царю как «всеобщее недовольство» его русских подданных. Очевидно, что конституции, как бы Александр I их ни понимал, были явно у него на уме[555].

Ранее в том же году, в марте, Александр I присутствовал и лично выступил на созванном им собрании финского парламента в средневековом городе Порвоо (шведское название — Борга) на берегу Финского залива, в пяти километрах к востоку от Хельсинки (шведское название — Гельсингфорс). Здесь он даровал конституцию своим новым финским подданным, жителям территории, переданной России Швецией в соответствии с Фридриксгамским договором 1809 года. Она включала восточное побережье Балтийского моря, включая Финляндию и Аландские острова[556]. Новая конституция, опять же, была составлена главным образом Сперанским, на которого теперь возложили ответственность за финские дела. По ее условиям Финляндия стала Великим княжеством с царем в качестве великого князя. Тот факт, что следующий финский сейм был созван лишь 1863 году, спустя пятьдесят четыре года после первого, красноречиво свидетельствует о российских представлениях о характере и степени конституционной уступки одной из частей империи. В любом случае в качестве великого князя Финляндского русский царь сохранял полный контроль над княжеством, независимо от конституции, которую он ему предоставил.

Точно так же проект Сперанского для самой России не содержал призыва к конституционной монархии. Опала и ссылка в 1812 году напомнили Сперанскому, что власть российского императора остается абсолютной. Такое обращение с ним царя вряд ли могло стать неожиданностью для самого Сперанского. Это, по крайней мере, согласовывалось с его собственным взглядом на то, что, в отличие от «правильного монархического государства», система правления в России была просто деспотической. Но что, на первый взгляд, вызывает большее удивление, так это упорное нежелание Сперанского вообще отказаться от надежды на Александра I. В тот же день, когда Сперанский прибыл в Нижний Новгород, первое место своей ссылки, он написал письмо царю, в котором выразил свою убежденность в том, что рано или поздно его императорское величество вернется к основополагающим принципам конституционного проекта 1809 года, над которым они оба так усердно работали[557].

Уверенное предсказание Сперанского, несомненно, было основано на его воспоминаниях о том, насколько тесно они сотрудничали в работе над документом 1809 года. Как правильно указывает Т. В. Андреева, составление, по сути, комплексного плана реформирования государственного устройства России принадлежало не только Сперанскому[558]. Он никогда не мог быть составлен без разрешения Александра I, тем более без его участия и учета его собственных политических идей. Это, в свою очередь, свидетельствует о том, что к осени 1808 года, после встречи с Наполеоном в Эрфурте, и Сперанский, и Александр I были убеждены в неизбежности и необходимости политической реформы.

То, что оба человека были вдохновлены общим пониманием всеобщего прогресса человечества и места России в будущем развитии Европы, нигде не отражено более четко, чем в двух рукописях, сопоставленных давним секретарем Сперанского, К. Г. Репинским. Первая была озаглавлена «Considérations sur l’esprit et la maturité d’une réforme politique en Russie», с подзаголовком «Беседа М. М. Сперанского с Александром I». Вторая, под заглавием «Précis de l’organisation générale de l‘empire», носила показательный подзаголовок «Мысли Александра I, изложенные М. М. Сперанским». Репинский вел записи сотрудничества своего начальника с царем. Они были написаны на русском языке и датированы 1809 годом, но сохранились только во французском переводе, сделанном после отставки Сперанского его личным помощником Ф. И. Цейером. Существование этих материалов, хранящихся, как было отмечено Н. В. Минаевой в ее работе 1982 года о Сперанском, в Российской национальной библиотеке, является убедительным доказательством решающей роли Александра I как соавтора, наряду со Сперанским, конституционного плана, готовившегося ими для России[559].