Русское дворянство времен Александра I

Таким образом, оригинальное предложение Аракчеева фактически предопределило бизнес-модель, лежащую в основе реформы 1861 года. Хотя в целом Аракчеев был решительно против любых реформ, которые угрожали подорвать абсолютную власть самодержавия, он, как это ни парадоксально, твердо верил в выгоды, которые могло получить государство от освобождения русских крепостных c землей. Предложение Аракчеева было одобрено царем, и, хотя оно должно было быть совершенно секретным, его направленность должна была стать достоянием общественности, если судить хотя бы по следующему замечанию декабриста С. П. Трубецкого в мемуарах: «В 1818 году распространился слух, что царь хотел дать свободу всем помещичьим крестьянам по замыслу графа Аракчеева»[678]. Излишне говорить, что, несмотря на одобрение Александра I, не было предпринято никаких попыток его реализовать.

Судя по письму от 1 февраля 1819 года, которое он получил от Василия Зубова, помещика из Тверской губернии, великий визирь считался таким же авторитетом в крепостной реформе, как и во всех других аспектах государственной политики. Это письмо дает нам редкую возможность взглянуть на мировоззрение провинциального реформатора. Аракчееву сообщалось, что Зубовы освободили своих домашних слуг и крестьян и теперь просили Аракчеева одобрить их решение. Если бы император намеревался расширить «нужную и полезную свободу», Зубов надеялся, что принятые меры обеспечат мирный процесс: «Нужно, по мнению моему, привести в согласие дворянство с их подвластными, по опасности моей, чтоб жаждущие свободы не могли ослепить сие каким-либо подлогом, наравне прежде действующего на виду моем Пугачева». Зубов видел только выгоду для России в освобождении крепостных крестьян, включая увеличение притока иностранцев, а также в усовершенствовании методов ведения сельского хозяйства и экономики деревни[679].

Задание составить предложение об отмене крепостного права, данное Аракчееву, было одним из целого ряда подобных указаний Александра I. Сюда входило его поручение в 1819 году министру финансов графу Д. А. Гурьеву составить дальнейшее предложение об освобождении помещичьих крестьян. Ведущую роль в этом проекте играл правовед М. А. Балугьянский, который в октябре того же года будет назначен ректором Санкт-Петербургского университета. С момента основания университета несколькими месяцами ранее Балугьянский был деканом философско-юридического факультета. Он был автором двух статей, описывающих предлагаемые методы освобождения крепостных, а также преподавал естественное, публичное и народное право великим князьям Николаю и Михаилу[680].

Такая активность высокопоставленных чиновников, являющихся представителями крепостнического дворянства, подтверждает точку зрения декабристского мемуариста М. А. Фонвизина о том, что, хотя теоретически Александр I очень хотел отменить крепостное право в России, на практике он просто не мог этого сделать. Но, по крайней мере, как признает Фонвизин и как мы уже отметили, Александр I действительно прекратил раздачу крепостных в качестве награды и больше ничего не сделал для увеличения общего числа крепостных крестьян.

Фонвизин вполне разделял мнение о том, что, к сожалению, у Александра I не хватило личной решимости отмахнуться от корыстных взглядов «консервативной массы». Во всяком случае, хотя сам Александр I был убежден в необходимости отмены крепостного права, он не был готов объявить об этом публично. Напротив, в интересах порядка и спокойствия он прибегал к традиционным заверениям об устойчивости крепостного права в долгосрочной перспективе. Какими бы ни были его настоящие взгляды на этот важный вопрос — как, впрочем, и на многие другие, — он держал их при себе. Даже молодые друзья Александра I из Негласного комитета не были посвященными, и, хотя царь совершенно ясно дал понять, что вопрос реформы является исключительно его прерогативой, в конечном итоге он не предложил никакой конкретной программы[681]. Барон Г. А. Розенкампф, который тесно сотрудничал с членами Негласного комитета, проницательно заметил, что «Александр I, подобно Екатерине II, обладал талантом разоблачать сокровенные мысли других лиц и таить весьма тщательно свои собственные»[682].

Как бы то ни было, неразрешимая задача крепостной реформы оставалась нерешенной ко времени смерти царя в 1825 году. Как оказалось, консервативному большинству дворянства не надо было беспокоиться об истинных намерениях Александра I. Более двадцати лет спустя, в речи к петербургскому дворянству 21 марта 1848 года, Николай I все еще заверял помещиков, что крестьяне и земля будут принадлежать им: «Некоторые русские журналы дозволили себе напечатать статьи, возбуждающие крестьян против помещиков и вообще неблаговидные, но я принял меры — и этого впредь не будет»[683].

Глава 10 Подходы к реформе крепостничества снизу

Дворянство и освобождение крестьян: PRO ET CONTRA