Русское масонство

Быть может, не без умысла граф Никита Иванович Панин в том же 1776 году предложил императрице послать для извещения стокгольмского двора о бракосочетании великого князя с Марией Феодоровной именно князя А. Б. Куракина. Куракин получил от петербургских вольных каменщиков полномочие вести переговоры с главной стокгольмской ложей и принять от нее посвящение в «высшие градусы»; в качестве секретаря при посольстве придан был Куракину известный в то время масон Вильгельм Розенберг, брат Георга Розенберга, учредителя гамбургской ложи Трех золотых роз. Поручение масонских братьев исполнено было блистательно молодым камер-юнкером. Брат шведского короля Карл, герцог Зюдерманландский, посвятил князя Куракина в таинства шведского масонства, причем было условлено, чтобы князь был гроссмейстером русской Провинциальной ложи с правом передать свое звание князю Г. П. Гагарину и с подчинением этой ложи главному шведскому капитулу. В письме по этому поводу граф Левенгаупт, член шведского масонского капитула, выражал князю Куракину надежду, что «приезд нашего монарха в вашу страну будет много способствовать вашим масонским работам»[317]. Густав III действительно приехал в Петербург в следующем, 1777 году для свидания с императрицей и был торжественно встречен петербургскими масонами. По случаю этого приезда происходили блестящие соединенные собрания в ложе Аполлона. Князь Куракин учредил в Петербурге ложу Св. Александра, по шведской системе, а в 1779 году по той же системе появилась русская Великая Провинциальная ложа под управлением князя Г. П. Гагарина, и ему в 1780 году была прислана особая инструкция за подписью короля и графа Бьелке[318].

Известно, что личность Густава III не внушала симпатии великому князю Павлу Петровичу, но все же коронованный масон должен был произвести на него впечатление, указывая своим примером путь, по которому должен был идти и наследник русского престола. Цесаревич решился вступить сам в ряды вольных каменщиков. Советы князя Куракина и наставления графа Н. И. Панина играли при этом главную роль[319]. В записке особенной канцелярии Министерства полиции, приводимой В. И. Семевским и носящей характер официозного документа, прямо указывается, что цесаревич Павел Петрович был келейно принят в масоны сенатором И. П. Елагиным в его доме, в присутствии графа Панина. Это известие кажется нам самым правдоподобным среди других версий о вступлении Павла Петровича в масонское братство уже потому, что вступление это действительно произошло и должно было произойти втайне, и не за границей, а именно в России, среди русских людей, чем устранялось всякое толкование об иностранных влияниях[320]. Вероятнее всего также, что событие это совершилось вскоре после отъезда шведского короля из Петербурга, летом 1777 года, и, во всяком случае, не позднее 1779 года. На двух портретах императора Павла с масонскими атрибутами, хранящихся в Музее П. И. Щукина, фигурирует статуя богини правосудия и справедливости Астреи. Масоны любили повторять предание, что богиня Астрея ушла с земли, возмущенная людской неправдой. В честь этой-то богини и существовала в Петербурге с 1775 года ложа с наименованием Астреи, которая в 1779 году, вместе с прочими, слилась с Великой Провинциальной ложей. На одном из портретов Павел Петрович держит в правой руке золотой треугольник с изображением Астреи, который служил почетным знаком для великих официалов в Великой ложе Астреи в александровское время. «К сожалению, – говорит исследовательница русского масонства Т. О. Соколовская, – знаки лож Астреи XVIII века не обнаружены, и потому нельзя проверить, таков ли был знак у Великой ложи Астреи XIX века, каким он был у простых лож Астреи XVIII столетия»[321]. Как бы то ни было, но указание на Астрею в двух совершенно различных по композиции и исполнению масонских портретах императора Павла неслучайно.

Для иностранных дипломатов обращение Павла Петровича в масоны не осталось тайной, как едва ли осталось оно таким и для императрицы Екатерины. Один из дипломатических агентов спешил даже учесть вытекавшие из этого факта последствия для внешней политики России, а именно сближение Павла Петровича с наследником Фридриха II, коронованным масоном, прусским королем Фридрихом Вильгельмом II. «Со времени путешествия Фридриха Вильгельма (в 1780 г.) в Петербург, когда он был еще наследным принцем, между обоими наследниками установились дружественные и доверчивые отношения, а также тайная переписка, интимность которой увеличивается еще более вследствие принадлежности обоих принцев к секте иллюминатов. Близость между принцами существовала всегда, но она еще тщательнее поддерживается братьями этой же секты»[322].

Густав III, король Швеции. Гравюра 1780 г.