Русское масонство

Анализируя систему Сен-Мартена и останавливаясь над теми загадками, которые он ставит читателю, Шварц выясняет все эти «темные» места при помощи Бёме. Сен-Мартен, желая следовать физической очевидности, «непонятное» мира облекает в форму аллегории и предоставляет человеку дойти разумом до разгадки этой аллегории. Бёме откровенно признает бессилие разума проникнуть в тайну Misterium Magnum[179].

Бёме категорически утверждает необходимость «откровения», нисходящего на избранных, носящих в себе образ констелляции Божией. Он призывает для познания истины раскрыть Библию, это дарованное людям откровение, через избранного Богом первого мага – Моисея. Сен-Мартен определяет Бога как художника-творца. Бёме понимает Бога как единую, абсолютную, разумную, неисследимую Волю, которая для зрения себя самой вошла в «начало», и мир есть одно из бесконечных желаний неисследимой воли.

Неясное для Сен-Мартена единство духовного и материального, корень которого лежит в «четверной прогрессии», становится более определенным в теории Бёме. Неисследимая воля – Дух – коагулировала (смешалась) с элементами материи и дала 4 стихии, из которых и состоит Вселенная. Мало того, в мире все одухотворено, нет одного – материального, нет даже мертвого. В каждой ничтожной частице мира есть искра духа, даже в смрадной (мертвенной) воде есть нечто от духовного – свирепость Меркурия. Все от духа. Гибнущего нет – есть только противоположное… Жизнь и смерть, холод и тепло, добро и зло – это все проявления единой воли – Духа. Смерть – это возвращение к первоначалу – Духу. Зло – это одно из желаний воли, неисследимой для зрения Добра, а потому и зло носит в себе семя Добра. Весь мир – это стройное единство. Нет Духа и Тела как отдельных начал, – есть лишь Единая Воля – она начало всего. Человек телесный как одно из проявлений воли носит в себе начало духовное, он потенциально существовал вечно – в человеке духовном. В него вошла доля неисследимой свободной Воли. Но так как добро без существования зла не могло реализоваться, то и в человеке была потенция зла. Значит, зло необходимо? Нет! Видимый мир – это одно из желаний неисследимой воли. Видимый мир – временный мир. Человек, подверженный влияниям тела, уклонился «в самость» ко злу, и зло часто покоряло человека. Но будущее человека – это возвращение к первоначалу, к духовному человеку. Первый человек Адам «уснул» – это смерть «духовному человеку». Он уклонился от воли Бога, у которой главный мотив – Добро. Чтобы вернуться к духовному человеку, надо познать «свое отклонение в самость», познать себя «духовного» и вернуться к Духу – воле Бога – Добру. Путь – это путь Христа; надо через любовь к ближним идти к свету Добра.

Сен-Мартен призывал вернуться к Добру, но он не указывал пути. Бёме же, призывая к обретению себя «духовного», раскрывал перед своими читателями и «стези» следования – путь Христа.

Таковы главные положения теории Бёме. И если мы начнем сравнивать лекции и записки Шварца с Misterium Magnum Бёме, мы сможем провести полную аналогию между Шварцем и Бёме – в основных мыслях, идеях и в практическом их применении. Шварц, будучи последователем Бёме, лишь дополнял великого мистика XVI века в тех случаях, когда тот, пытаясь говорить о материальном мире, противоречил данным, добытым наукой XVIII века.

Обращаясь к сказанному ранее, мы видим, что русские «интеллигенты» как бы удовлетворились системой Сен-Мартена, что отчасти и отразилось на страницах «Московского издания». С лекциями Шварца снова перед его слушателями встали те же вопросы о духе и теле, но уже в другой постановке. По теории Шварца (согласно Бёме), разум должен был уступить место откровению.

Но как же тогда должны решаться вопросы о мире, человеке и их взаимном отношении? Кроме того, молодежь не переставала увлекаться философией энциклопедистов, так легко объяснявшей мировые вопросы. Надо было этой молодежи указать путь «нового миросозерцания».

На все эти вопросы Шварц и дал ответы в своих лекциях и записках, составленных его слушателями, желая обратить в христианство «незрелые умы», увлекавшиеся модными философами.

Познание мира, говорил Шварц, одним разумом – возможно, но оно недостаточно. Разум познает внешний мир, но он бессилен проникнуть в мир духовный.

Существование духовного мира – несомненно. Не только потому, что в мире есть много такого, что люди сами сознают как непонятное, но и потому, что сознание своего «я» как личности – это и есть признание души в человеке. «Я» – это душа. Шварц часто в своих лекциях подчеркивает значение личности, обладающей свободной волей, стремящейся к духовному.