Русское монашество рубежа XVIII-XIX веков: стратегии выживания

Так возникла эта сиротская мельничная общинка в Дивеево. При Казанской церкви существовала еще одна общинка из взрослых женщин. Они были очень решительными подвижницами, живущими не иначе как по Саровскому уставу, читающими псалтырь в церкви, очень строго живут. А дивеевские сироты жили довольно мягко, поэтому у них были сухарики и другие атрибуты послабления, и к батюшке Серафиму они постоянно бегали через лес. Чего казанские не допускают.

Таких примеров возникновения общин очень много. В Арзамасе, рядом под Москвой, несколько таких обителей. Один из ярких представителей пустынножительства Зосима Верховский в конце жизни неожиданно оказывается основателем женской общины сначала в Сибири, которая затем перебирается под Москву. Так появляется Троице-Одигитриевская пустынь, к югу от Москвы, – станция «Зосимова Пустынь» Киевской железной дороги.

Интересный момент, что многие женские общины очень тесно связаны с тем или иным ярким духовным руководителем – или с Серафимом Саровским, или с Федором Ушаковым в Арзамасе, или с Зосимой Верховским. Пошехонские общины связаны с очень интересным старцем Адрианом Югским из Югской пустыни, которая сейчас – на дне Рыбинского водохранилища, и его учеником Иваном Ивановичем Троицким, старцем-странником.

Российская земля покрывается спонтанно-возникшими женскими общинами, которые сначала очень настораживают власти, так как их подозревают в раскольничестве, отношении к хлыстовкам и т.д. Такое настороженное отношение к ним было до 40-х годов, затем, во многом благодаря покровительству иерархов, таких как святитель Филарет Московский (Филарет Дроздов), они начинают постепенно легализоваться и обращаться в штатные общежительные монастыри.

К концу века из 156-160 общин, которые возникли в конце 18 – начале 19-го столетия, 96 были обращены в монастыри и составили цвет женского русского монашества уже XIX столетия. Лучшие примеры женского монашества рубежа XIX–XX веков будут происходить из бывших женских общин. Это будут Дивеевский монастырь из общинки матери Александры, Аносина Пустынь, Троицкая-Одигитриевская пустынь Зосимы Верховского и другие.

Таким образом, эти три русла, которое проложило себе монашество сквозь завал секуляризации и вообще государственной политики XVIII века. Они дали возможность выжить монашеству и принесли очень яркие плоды. Духовные в виде святых, культурные в виде встречи культурного образованного общества с церковью в Оптиной пустыни и социальные. Поскольку у русского старчества была очень важная социальная функция, которую оно выполняло в условиях глубокого кризиса православного прихода, но это уже другая история.

Спасибо за внимание. Если есть вопросы, я готов.

–Да, конечно. У меня их накопилось некоторое количество. Вопрос первый: вы говорили о том, что первоначально при проведении реформы статус Лавры, а также соответствующее содержание и положение получили только две, а что произошло с Киево-Печерской Лаврой, когда реформа была проведена?

– Она получила этот статус.

–То есть она тоже получила статус Лавры и аналогичные условия?

– Да.

–Вопрос о доходах монастырей: они же получали или могли получать доход от пожертвований частных лиц? Или вклады при поступлении какого-либо лица обладавшего имуществом? Или какие-либо посмертные вклады? Когда люди приходили в монахи, они тоже деньги приносили?

– Да. Безусловно, эти вклады имели место, но эти вклады до поры до времени не могли обращаться в земельные наделы.

–Деньги сами по себе можно было жертвовать?

– Да.

–Деньги, утварь, или что-то еще?

– Да. Это все возможно. На что могли пойти эти деньги? Эти деньги, как правило, вкладывались в наиболее устойчивое вложение того времени – так называемый процентный билет. В государственное казначейство вкладывались средства, с которых затем получали определенные проценты. Для того чтобы получать достаточно существенные проценты должна была быть большая сумма.

Средняя сумма вклада была небольшой и не могла соперничать по доходности с несколькими десятинами земли. Хотя происходили интересные моменты. Например, в архиве Оптиной пустыни зафиксирован такой замечательный момент, когда люди не всегда понимали смысл монастырского вклада.