Русское окно

А когда ты родился, когда я узнал эти длинные ушные раковины, родимое пятнышко, спрятавшееся в правой брови, и тогда, шаг за шагом, я имел Джурджу так, как никто другой ее не имел. Она никогда более не оставит меня. Ты мой. Не только в свидетельстве о рождении, ты мой вне всякого сомнения, мой в испуганных движениях, в голосе, взгляде, в неуверенной улыбке. В тебе смешались Джурджа и я. Нет того объятия, той страсти, которая могла бы возобладать над жизнью, которую ты вдохнул в ребенка, потому что все забудется, флирты и страсти, унижения и побеги, но мы будем продолжаться в тебе, твое потомство будет нести наши черты, и чем сильнее мы будем стираться в памяти, тем крепче будем связаны, две неразрывно сросшиеся ветви в архитектуре семейного древа.

Даниэль

Ты не можешь вот так просто переписать меня. Неужели ты думаешь, что я не знал, как ты все время записываешь меня? Мне нравилось, что моя истина умножается, что она куда-то уходит, распространяется как секта. Потому что мы и есть секта. Когда мы сами с собой, совсем внутри, мы такие разные, как будто не из одного материала. Но отправившись в мир, мы становимся похожими, группируемся по привычкам и профессиям, по порокам и другим особенностям.

Трудно все это выдержать – быть одному, хочется найти родственную душу, хотя бы в романе, увидеть кого-то, кто не согласился на консенсус. В кино такого не бывает. Поэтому мне больше нравится театр. Да, часто меня раздражает конец, все как-то разрешается, хотя так надо, следует накормить зрителя развязкой. Сколько раз я уходил со спектакля, как только чувствовал, что дело подходит к развязке. Ведь не бывает жизни как в пьесе. Но это принцип принадлежности к группе, даже если они пришли к исповеди, хотя в этот момент надо достичь высокого «до» собственной души, бросить карты на стол, удалиться в неизвестном направлении, следуя исключительно за движением пальца по карте – им бы только резюмировать жизнь, хоть как-то определиться, чтобы превратить бесконечность в определенный адрес. Если бы не это, мы бы рассыпались, но мы и без этого разбежались, мы, достойные существования. Разве линия, проведенная пальцем, может стать единственным воспоминанием о том, кем мы могли стать?

Нет, ты не посмеешь просто так переписать меня. Выбрось пленки. Зачем они тебе? Ты не переписчик, ты избранный. Ты следуешь за своим пальцем. Знаешь ли ты, какое в этом величие? Ты переносишь эмоции, проходишь путь от винограда до вина. Ты понимаешь меня? Да, наверняка понимаешь. В этом разница между нами. Я никогда не сходил со своего наблюдательного поста, а ты ступаешь, мой Ступар.

Она

С тобой я могу все, потому что ты моя сконцентрированная любовь, а любовь – бог.

Душа моя, когда мы однажды встретимся, не жалуйся, что этого не случилось раньше. Почему ты нее встретил меня вовремя? Что такое – вовремя? Ну, понятно, поначалу мы блуждаем. Связываемся не с теми людьми. Важно то, что не остаемся с ними до конца жизни. Мир полон симбиозами. Большинство из них ошибочно. Поэтому расстаются те, кто не может смириться с ошибкой, кто любой ценой идет дальше, не закрывает глаза, кто противится сам себе. Не бойся, я здесь, мы не можем разминуться.

Он

Ты великий коммивояжер, ты не отказался. Вот мы и встретились. Пока еще только Ее недостает. Мы с тобой не встреча, мы слияние. Смысл путешествия в том, что к цели приходит кто-то другой. Наверное, такое происходит и тогда, когда движешься по кругу? Ты опять вернулся в свой городок. Тут нет бог знает чего, но пространства безумия необозримы. Ты в жерле.

Пиши. Только так ты сможешь догнать упущенные жизни. Но не для того, чтобы стать счастливее, а чтобы признать свои поражения, несчастья, просчеты, тоску… Только так взойдет красота.

Здоровье – маска болезни.

Исходи из этой фразы. Однако немного измени ее, чтобы звучала как диагноз.

В первом лице?

Писательство всегда – первое лицо. И когда ты Богдан, и когда ты Ирена. И когда ты Герман, Даниэль, Соня, Марианна, Константин, Мария Лехоткай. Кем бы ты ни был – пишешь свою историю.

От Даниэля?

Почему именно от него?

Я записывал его, у меня есть материал, живая речь, прямо как для театра.

Не думай сейчас о форме. Пиши, все равно что. Рассказ, монодраму, роман.

Не могу начать без названия.

А оно есть у тебя?

Записки из жизни провинциала.

Начало у тебя есть?

Я болен. Сомнений нет.

Продолжай, неплохо. Если правильно организуешь, все пойдет в дело.

Это будет в конце.