Русское счастье

Напряжение последних месяцев после убийства Бычка довершилось подозрением всех, рядом с ними, людей. Сейчас подозрение растворилось их мерным дыханием. Повернувшись к стенке, под стук колес, Нина ненадолго забылась. Проснулась от тишины – поезд стоял. Спросонок сразу не поняла, где она и что с ней – тяжелая голова медленно возвращала в реальность. Картина кровавой расправы ожила в воспаленном сознании, но сопение мирно спящих пассажиров вернуло ее в безопасную атмосферу вагона. Мгновением стрельнувшая мысль заставила сердце болезненно сжаться. Блаженное выражение бледного лица Саркисова опалило голову жаром.

– Вовчик, – тронула его Нина.

Саркисов словно вернулся из ниоткуда – он с укором посмотрел на нее.

– Ниночка, мне приснились родные горы, и отец на нашем поле среди засилья желтых тюльпанов.

В пыльное окно вагона кинуло крупные капли дождя, избороздив его замысловатыми извилинами.

– Смотри, Нина, – шепнул он, – на стекле, как на ладони, чья-то судьба. Жаль с хиромантией мало знаком, видно, мне свыше предложено познать какую-то высшую тайну…

Глава 22

Трудно было объяснить себе наступивший внезапно, накативший из прошлых «щедрот» времени внутренний покой. Поезд приближался к конечной станции.

«Еще немного, и они с Ниной откроют родную, перекошенную временем калитку».

Дарованным природой чутьем Саркисов понимал: покой пришел не оттуда.

Он не сказал об этом Нине, но был уверен – она поймет его.

«Он скажет об этом позже, тогда и она вспомнит прописные истины: светская жизнь не протекает в затворничестве. Пока есть силы и горят глаза – желание видеть новое в окружающем не должно истощиться».

Саркисов задался целью увидеть горы своих предков, показать и Нине то, что стало предметом его давней тоски. Какие они сейчас, ранней весной? Он захотел до боли отыскать свои корни, оздоровить родственный дух. Земля, взрастившая его отца, должна получить благодарность блудного сына. Воодушевленный внезапным решением Саркисов с чувством обнял зардевшуюся на людях Нину.

Поезд начал замедлять ход – пошли пригородные постройки. Еще немного, и поток пассажиров подхватил их к выходу. С обрамляющих город гор тянуло пронизывающим холодом. По распадкам склонов белели пятна не растаявшего снега. На стоянке машин предложений оказалось больше, чем желающих воспользоваться ими – водители суетились, перебивая друг друга.

Дом Нины пустовал – их никто там не ждал, но Саркисов ловил себя на мысли, что чрезмерно суетится. Принятое решение исподволь, изнутри толкало его к активным действиям уже сейчас. В общей сутолоке они подошли к автобусу.

«Очень скоро они вернутся на этот самый вокзал. Скорее всего, это будет в середине мая. В это время в горах особенно красиво. Южные склоны первыми покрываются желтой кипенью, именно в это благодатное время просыпается необыкновенная по качеству глубина».

Саркисов помог подняться в автобус Нине, пропуская напирающих сзади.

– Проходите, уважаемый, – обратилась к нему с почтением черноглазая, удивительно белокожая девушка, с вызывающе броским рубином помады на губах.

Саркисов с восхищением посмотрел на нее. Мимо протиснулись последние пассажиры, а девушка стояла и не смела подняться перед ним.

«Какое в ней обаяние, сколько такта, – забурлило в голове, – а ведь совсем молоденькая?»

Не удержавшись, обратился напрямую:

– Милая девчушка, ты такая славная. Откуда такое воспитание? Вижу – кавказская?!

Девушка улыбнулась.

– Землячка ваша, из Карабаха.

– Ты совсем покорила дедушку. Откуда узнала, что я оттуда?

Она гордо подняла голову.

– Наши горы у вас на лице…

Нина призывно постучала Саркисову в окно, он ответно помахал ей.

– Нет, милая, после мудрой землячки, почту за честь пройти вторым.

Девушка учтиво поклонилась и прошла в автобус.

Водитель двинулся по салону, проверяя проездные билеты. Саркисову почему-то стало стыдно показывать свою неуклюжесть, и он, сколько мог, тянул с подъемом.

Угомонившиеся пассажиры чинно сложили руки, приготовившись отправиться в путь. Саркисов поднял здоровую ногу на ступеньку – готовился сделать то же с искусственной…

Расплавленным металлом обожгло грудную клетку. Последнее, что, наверное, остановилось в уходящем сознании – не боль и не пролетевшая легкокрылой птицей жизнь, а окаменевшее, как у парковой скульптуры, лицо учтивой девушки-землячки с вызывающим рубином на губах. Продлилось мгновение тишины, в следующее мгновение автобус взорвался диким женским визгом. Саркисов упал на асфальт навзничь, головой в сторону бесконечной череды проезжавших машин.

Едва замедлились рядом с распростертым телом шашечки такси, и тут же приняли сложившийся ритм движения, унося в нераскрытую тайну эпохи трагедию еще одного человека из множества других, перелопаченных жерновами неукротимого времени.

Часть 9 Фессалия

В душе моей, как в океане,

Надежд разбитых груз лежит.

Глава 1