Русуданиани

Начали богатыри облачаться в доспехи. Пока они снаряжались, Каисар уже стоял наготове на середине площади. Так он был весел, точно сидел за пиром. Вышли все три великана. От их тяжкой поступи содрогалась земля, головы их были похожи на большие горы, а их палицы были тяжелее мельничных жерновов, их вид внушал ужас. Выступили трубачи и барабанщики, затрубили в трубы, забили в барабаны. Собрались все горожане — и мужчины и женщины — и оплакивали гибель Каиса. Царь и царица во дворце стенали и убивались по Каису.

Когда богатыри вышли на середину площади, Каис, не зная страха, уже стоял там. Старший из богатырей обругал Каиса непристойными словами и сказал: «Эй ты, несчастный! Чего ты шел сюда за смертью, почему дома не перерезал себе глотку, чтобы твои родители могли оплакать тебя? Что бы тебе бросить вызов одному из нас?! Однако ты осмелился вызвать всех троих!» Услышал Каис их заносчивые речи, засмеялся и сказал так: «Брань — дело женское, а мужам не к лицу. Теперь, если вы сильны, подойдите, схватитесь со мной, я покажу вам мою отвагу!»

Великаны грозно вскричали в ответ и пошли на царевича. От их клича и натиска затрясся весь город, а Каис стоял на месте, не шелохнувшись. Первым подскочил к нему старший богатырь и замахнулся палицей, но Каис схватил его, отнял палицу, отшвырнул ее, снял великана с седла, поднял над головой и бросил его в другого богатыря. Ударившись друг о друга, оба испустили дух. От их столкновения город затрясся, но Каис неподвижно стоял на месте. Третий богатырь оцепенел, глядя на это, и не мог двинуться с места. Сказал ему Каис, смеясь: «Ступай, брат, домой, не оставляй жилища без хозяина!» Устыдился тот и пошел к своему жилищу. От страха лицо его стало шафранным, он дрожал с головы до ног и не помнил, куда идет.

Помчался гонец, обрадовал царя с царицей вестью о победе Каиса, о том, как шутя справился он с тремя палаванами. Выбежали царь и царица, обняли Каиса, осыпали его камнями и жемчугом, воздали хвалу. Пришли вельможи и горожане и восхваляли победителя. Открыл царь Шерук семь сокровищниц и раздал все неимущим.

Сообщили и царевне радостную весть, но она не поверила. Выглянула сама и увидела на площади убитых богатырей. Тогда дева безмерно возрадовалась и дала согласие на свадьбу.

Отправил царь гонцов во все концы своих владений с посланиями: «Пишу вам я, высочайший из всех царей, царь Шерук, пишу братьям, со мной выросшим, воспитателям и воспитанникам моим! Отцы и братья мои! Ныне настало для моего царства время радости, ликования и свадьбы, даровал господь нам, прежде не имевшим сына, славного наследника и повелителя. Явился к нам сын великого государя урумского, царя царей Карамана, Каис, о котором издавна твердили наши звездочеты, что нет на всей земле героя, подобного ему. Вы знали моих прославленных богатырей, всех троих он победил без труда, как если бы они были кошками, а Каисар — львом. Не стану его хвалить, приезжайте, поглядите своими глазами. Теперь радуемся мы его прибытию и предлагаем вам разделить нашу радость. Я отдал ему мою дочь, солнцеликую деву Хорашан, в жены и без вас не могу отпраздновать свадьбу. Соизвольте прибыть к нам, отпразднуем, как подобает, и увидите того, кто будет вашим царем, и возблагодарите господа за то, что послал он нам такого сына и сделал его вашим патроном».

Как только написали и разослали эти послания, приказали всем придворным готовить к свадьбе утварь, а горожанам — украшать и освещать город. Все мужчины и женщины начали свадебные приготовления. Приступили к украшению города. Все стены украсили самоцветами, дороги покрыли парчой и коврами, все крыши осыпали драгоценными камнями и жемчугами, деревья в садах покрыли дивными цветами. Простые люди ни во что не рядились, кроме парчи, а знатные наряжались, как им подобало.

Начали украшать царские палаты; там, где находились женщины, всегда было разубрано, но теперь убирали еще наряднее. Сад был в три дня пути шириной и в три дня длиной, ограда вокруг была дивная и чудесная, вся из [китайского] фарфора, усыпана драгоценными камнями и золотом. Деревья тоже были из золота, а листья — из изумруда, вместо плодов висели яхонты и рубины, а вместо винограда — жемчужины. По саду протекали четыре реки — вода сладкая, словно шербет, и ароматная, розовая вода и вино, вкуснее, чем мед. А посреди того сада стоял дворец, описать который человеческому языку не под силу. Стены снаружи были покрыты золотом и эмалью, а изнутри украшены изображениями всего сущего. И сделано это было все не красками, а обточенными алыми, желтыми, синими яхонтами, лица мужчин были выложены рубинами и изумрудами. И посреди дворца стоял трон, выточенный из алого яхонта, а в яхонт были вкраплены выложенные из алмаза женские лики. Так украшен был тот дворец.