Русуданиани

Так причитая, я уходил все дальше и дальше, а они следовали за мной. Мы уже прошли половину пути до беседки. Служанка забеспокоилась: «Куда это мы идем? Нет ли тут какого колдовства?» А дева отвечала: «Колдовство это или сам сатана, я вся горю от жалости к нему и, если не узнаю, что с ним, жить на свете не желаю! Пусть этот человек или убьет меня, или освободит от этой колдуньи! Я со скалы брошусь, а в ту пещеру не вернусь». Отвечала на это служанка: «Не говори так. Раз мы уже пришли сюда, зайдем в эту беседку, отдохнем, поглядим, что там, пусть господь развеет дьявольские и колдовские козни. Ночь проведем мы там, а завтра поутру отправимся домой». Тут появилась целая толпа женщин, и все они уговаривали красавицу вернуться, но, на мое счастье, она не согласилась. Я прибавил шагу и запел громче. Я причитал так жалобно, что разбудил в сердце девы любовь, и стала она тяжко вздыхать. Своими стенаниями я заставил ее сказать: «Если та, ради которой он пустился в скитания, принадлежит к роду человеческому и если она, узнав все это, соединится с ним, думаю, что никто ее за это не осудит». Вошел я в беседку и укрылся за колонной. Вошли и они, омыли лицо и руки, передохнули немного, и дева сказала: «Недурное место для утех и забав». И тут заговорил я голосом сладостным, с сердцем веселым: «Больше нет горестей у Гостама! Для всех зашло солнце, а для меня восходит». Услышав мой голос, дева воскликнула: «Так вот оно что! Ты, значит, заранее все знал и так меня опозорил!» Опустила она голову и залилась слезами. Служанка стала утешать ее: «Я еще сама не знаю, что это [значит], но знаю, что бог не дозволит нарушить завещание вашей матушки. Лишь бы оказался этот человек достойным тебя, а ты не стыдись, ничего зазорного в том нет. Но если он пригож собой, отчего прячется и не покажется нам?»

Тут я вышел из укрытия и предстал перед ними. Воздел руки к небу с благодарностью, что страдания мои не пропали даром и нашел я то, что искал. Дева-солнце не подняла на меня глаз. Но служанке я приглянулся, хоть и не был одет подобающе. Сказала она мне: «Благословен тот день, когда удостоились мы лицезреть тебя, государь. Достоин воистину ты венца и престола, но и моя повелительница рождена царицей. Думаю, что вы не будете сожалеть о перенесенных испытаниях».

Посадил я то светило на трон, поникла она головой, словно ландыш, лила слезы, подобные перлам. Сел я с ней рядом, обвил руками ее хрустальную шею и поцеловал солнечный лик. Сказал я ей: «Если ты из жалости ко мне плачешь, то знай, что горести мои уже обратились в радость, погляди на меня очами, подобными чернильным озерам, и тобой замороженный молодой кипарис сама же отогрей солнечным теплом. Пока ты грустна, я не могу радоваться и мое измученное сердце не успокоится. Если кажусь я тебе недостойным и стыдишься ты сочетаться со мной, скажу одно — не тревожься! На земле нет царства лучше моего, а себя хвалить не стану, я весь твой и таю от любви к тебе».

Склонял я колени в мольбе, просил ее взглянуть на меня и произнести хоть слово, но ничего не добился. Обратился я тогда к служанке, исполненной доброты: «Что мне делать, уйду отсюда, и пусть делает, что хочет». Та отвечала: «Не обижайся, царевич, на мою повелительницу. Не потому она так поступает, что хочет тебя обидеть, а оттого, что стыдлива она. Ты не спеши, уходить тебе не следует. Не думай, что у моей царевны нет богатств. Выберешь сокровища, какие тебе по душе, снаряженный как подобает, двинешься в путь». Я сказал на это: «Я не вижу здесь ни людей, ни домов, ни крепости, ни города. К кому мне обратиться? Кем управлять? Вам известны порядки этого тайного царства, вы и действуйте как надлежит».

Служанка ответила: «Мне туда идти не следует, но я тебе помогу». Вызвала она одну прислужницу и сказала: «Той колдунье ничего не говори, принеси для царя подобающие одежды и пошли одного раба к вельможам, пусть доложит им, что прибыл царь Гостам, повелитель суши из Душманкаманака. Много мук претерпел он за долгий путь, не счесть дэвов и драконов, которых он истребил. А здесь он еще свершил подвиг: незаметно и неспешно вывел из пещеры наше светило-царевну, высвободил ее из дьявольских сетей и тем самым выполнил завещание покойной царицы-матушки. Теперь Гостам с девой пребывают в беседке, я и сорок служанок прислуживаем им. Три дня мы будем ждать вас здесь. Кто радуется победе Гостама, приходите, поздравьте его, благословите. Знайте, что не боится он колдовских козней, битва кажется ему забавой и одолеть его невозможно».

Через некоторое время прислужница вернулась и принесла такие одежды, каких я даже в стране моего отца не видывал. Прибыло с ней два десятка рабов, проводили меня в баню, равной по красе которой нет на земле. Аромат в ней стоял словно в Эдеме. Прислуживали мне искусные рабы, и вышел я из бани, не чувствуя ни ран, ни усталости, словно только что родился на свет и не претерпевал никаких страданий. Стал я так прекрасен собой, что, если бы те же рабы не провожали меня сами, не поверили бы, что это я и есть.