Русуданиани

Как увидела меня похитительница моего сердца, ничего не сказала, но понял я, что приглянулся ей. Возрадовалась она в сердце своем и еще больше засверкала, подобно молнии. Оттого что возросла ее прелесть, я тоже приободрился, обнял я, лев, солнце и сказал: «До сих пор ты не хотела признать меня достойным, а ныне по душе я тебе пришелся». Поцеловал я ее, и огонь, которым она меня охватила, стал еще жарче. И обратился я тогда к служанке, которую полюбил, как мать, как родную сестру: «О исцелительница моя, накладывающая бальзам на мои раны, обрызгай меня студеной водой, погаси огонь, палящий меня! Как воск, тает мое сердце от любви к Гулар, не знаю я покоя, как мотылек у свечи, ни разу не взглянула она на меня милостивым взором, не подарила утешительным словом». Проговорил я так и упал без чувств.

Окружили меня рабы и прислужницы, стали плакать и бить себя по голове. Принесли множество благовоний, окропили мое лицо и голову, старались вернуть меня к жизни. А красавица, солнцеликая Гулар, тоже сжалилась надо мной — из озер чернильных пошел дождь, но из стыдливости не стала она врачевать меня и не поспешила ко мне, а осталась на троне, тая в сердце горечь, покрывшую ее шафранным цветом. Как увидела служанка, что я сгораю от любви, а Гулар сидит безучастная, стала она попрекать госпожу, силой положила ей на колени мою голову и заставила привести меня в чувство.

Когда я очнулся, услышал, как служанка упрекает деву: «Кто знает, из каких дальних краев прибыл царевич, какие беды перенес из-за тебя в пути, ради любви к тебе покинул он свое отечество, престол и венец. А ты обратилась в камень, безжалостно обрекаешь его на смерть. Или та кормилица твой разум замутила? Где ты еще найдешь такого героя? Господь тебя для него берег, а он для тебя на свет родился. Если не небом он сюда послан, откуда же узнал твое имя и как разыскал тебя?»

Отвечала Гулар: «В чем ты винишь меня? Что я должна делать?» Ее голос исцелил меня лучше Гиппократова зелья[74], восстал я из мертвых, раскрыл глаза, увидел, что моя голова покоится на коленях моей погубительницы и льет она горючие слезы. Понял я, что печалится она обо мне, и вовсе ожил. Не вставая, раскрыл объятия, заключил в них хрустальную шею и голову, умащенную мускусом, и прижался к ее лицу, нежному, как райский цвет. Перепуганная, Гулар не сопротивлялась, только сказала: «О богом благословенный, не задохнись, куда я от тебя уйду!»

Как услышал я вновь ее голос, возблагодарил господа, для чего мне нужен был другой лекарь? Она наслала на меня недуг, она же и принесла исцеление. Отпустил я ее, вскочил на ноги, сел рядом, стал ее обнимать и целовать, утешая свое сердце. И пребывал я в радости, а та колдунья искала нас, гневалась и не могла понять, в чем дело.

Меж тем стали стекаться людские сонмы бесчисленные, вельможи и простолюдины. Подносили нам несравненные дары, принесли славное знамя царства… Стали все меня поздравлять, благословлять и просить править ими. Осыпали меня драгоценными камнями, которые холмами возвышались вокруг. Велел я трубить в трубы и бить в барабаны, подняли знамя.

Такой поднялся шум, что колдунья-кормилица прознала про нас, но напасть на меня не решалась из страха, что не пощажу я ее. Там же никого не оставалось, на ком она могла бы выместить свою злобу, прислала она гонца и с такими словами обратилась к Гулар: «Отчего развеяла ты по ветру все наши труды, разве я не желала тебе добра? Из-за тебя я ослепла и всю свою жизнь тебе посвятила. Твоя мать мне тебя завещала, ты же свершила дело, недостойное твоих родителей. Откуда знать пришельцу, каких почестей и славы ты достойна? Ты, не ценя себя, далась прямо ему в руки. Верю, слыхала я, что он великий царь, но, если даже с небес он спустился, не следовало тебе так поступать. Жемчуг потому ценится, что его трудно добыть. Ловец жемчуга должен претерпеть много бед на суше и на море. Но перл прячется в раковине и с места не двигается, пока не явится тот, кто обнаружит его и сумеет оценить. И тебе не следовало свое убежище покидать, лик свой солнечный показывать. Ты же оставила пустым свой престол и последовала за незнакомцем, прежде никогда не виданным. Но не твоя в том вина, заставила тебя так поступить та негодная женщина, твоя служанка. Если она останется с тобой, еще много вредного и недостойного заставит тебя совершить. Послушай меня, не следуй, как пленница, за первым встречным. Покажи ему сначала пещеру, которая служила тебе приютом, и скажи: «Если мое убежище было убрано столь роскошно, то каким должен быть мой дворец!» А после покажи ему все свое царство, вели кланяться ему вельможам, пусть опечатает твои сокровищницы. Пусть он царствует здесь, ибо жалко покидать такую богатую страну. А если остаться не пожелает, то хотя бы узнает о достоянии твоем, а там пусть делает что хочет».