Русуданиани

Здесь прибавилась тоска к тоске Русудан: ее родимый, желанный и любимый сын Придон ушел к отцу

Как увидела Русудан, что ее сын, родимый и желанный, обладающий совершенным нравом и взращенный в истинной вере, ушел к тому безбожнику, предалась она горю, глубокой тоске, печали неутолимой. Говорила она горькие слова и обливалась кровавыми слезами. Не желала слушать ни хорошего, ни дурного, не глядела на светлый день и минуты не отдыхала от причитаний и плача. Не пила Русудан, не ела и ложилась на свое ложе, ничем его не застилая и ничем не укрываясь. Пребывала она в большой горести, а несчастные ее родители взирали на дочь, выросшую в холе и неге и в царской роскоши, а теперь лежащую в пыли и прахе. Не выдерживало их сердце такой боли, и говорили они: «Зачем ты поступаешь так, чадо наше возлюбленное, жизнь старых родителей твоих и свет наших очей? Зачем ты даешь увянуть неувядаемой розе и позволяешь поблекнуть безоблачному сиянию? Зачем хочешь покинуть родителей своих, не предав их земле, и разбить сердца братьев твоих, ни один из которых не пребывает в своем доме и своих владениях? Мы тоже родители, и у нас двенадцать сыновей, и ни одного из них нет рядом с нами. Некоторые в дальних странах, а иные — в когтях дэвов и драконов, но мы не убиваемся, а ждем каждый день, что по милости божьей вернутся они с радостью и победой. Отчего же ты не успокоишься ни на мгновение, чтобы возвратилась душа в твое тело? Многих терпящих горе видели мы, о многих слышали, но никто не совершал подобного тебе. Не делай того, чего не дозволял себе никто — ни старец, ни юнец, ни язычник, а не то что добрый христианин. Или послушайся наших уговоров, или убей нас своей рукой, не показывай нам, как ты страдаешь и как лежишь во прахе и золе». Еще горше заплакала Русудан и говорила так: «Что молвить изволите, родители мои, доныне блаженнейшие из царей, а ныне обездоленные моим несчастьем, четыреста восемьдесят лет проведшие[4], горя не зная, пируя и утешаясь, а теперь из-за моей горькой судьбы ввергнутые в пучину отчаяния. Вы за все дни свои беды не знали, и не дай господь пережить вам испытания, выпавшие на долю вашей дочери. Глядя на меня, вы точите слезы и не можете со мной расстаться. А как же мне перенести разлуку с моими любезными и желанными сыном и дочерью, попавшими в пасть дракона. Если бы сжалился надо мной милостивый господь, не отреклись бы мои дети от его учения и не лишились бы его милости. Горе мне, несчастной, горемычной! Те, о ком я пеклась и заботилась, будут пособниками дьявола, и выходит, что я ради него старалась. Сыщется ли на земле кто-нибудь несчастнее меня?! Чада мои служат сатане. Мои глаза видели их уход, и не ждет мое сердце их возвращения.

И потому жгут меня неугасимым огнем слова сына моего Придона, рыцаря безупречного и красноречивого, богатыря прославленного и возвеличенного, не имеющего равных, служившего утешением не только для родителей своих, но и для всех, кто видел и слышал его. Для стариков он был утехой души, для юношей — добрым наперсником в пиру и щедрым дарителем. Уходя, он сказал мне: «Не печалься! У меня сердце горело в предчувствии разлуки с ним, а он не пощадил себя во имя спасения отца. Так как же мне пережить одно это слово его, примириться, что дети мои потеряны для меня — душой и телом, что попали они в руки того неправедного мучителя».