Рутина

Скоро Лео поехал вглубь материка с одним французским писателем-алкашом, а я на поезде – в Дели, чтобы оттуда улететь в Россию. Плотину прорвало на втором концерте, в Хабаровске, где нас с Костей поили халявным сидром. Мы устроили синхронные заплывы в разврат сначала там, потом в Казани, и дальше в каждом городе у меня случилась интрижка.

Последний концерт этого маленького тура был в Москве. Выступили мы нормально, потом я сосался в баре с юной бабой, которую вписал на шоу наш бывший клавишник и вечный друг Зоран Питич. Зоран, кажется, был недоволен.

– Че это такое, брат? Потерпи немного, – упрекал меня он. – Давай горло смочим.

У него уже сложилась хорошая схема: вписывает девчонок на наши выступления, а они потом, покупая ему выпивку, водят по барам до открытия метро. Перепадала ли ему – сорокалетнему деду – молодая пися, Зоран галантно умалчивал.

Потом я поехал на такси к юной бабе в гости. Помню, что в квартире был ее парень, который производил впечатление гея. Ему было плохо, он пил терафлю, накрывшись тремя одеялами, стонал из постели:

– Котя, посиди со мной. Кого ты привела?

– Не обращай внимания. Это поэт, мой друг. Он очень талантлив.

– Какой еще талантливый поэт, Котенька? Я болею!

Юная баба называла его любимым. У них явно были какие-то странные отношения, нежные, но не предполагающие верность. Я очень смутился и сел на задницу в коридоре. Ждал. Юная баба завела меня в ванную, включила воду, а сама посидела с парнем, пока тот не уснул. Я лег в прохладную воду, немного протрезвел. Она вошла, взяла меня за член так, чтобы я поднял его из воды, и принялась дергать, целовать то меня, то шляпу.

– Это нормально?

– Что?

– Ну что это за парень? Это твой парень? У вас отношения?

– Если хочешь, то уезжай, – ответила она, глядя мне в глаза и выпуская ствол.

– Не хочу. Не отпускай.

Я выбрался, вытерся и спустил воду. Она принесла пачку гондонов. Мы корячились в разных позах на тесном пятачке, топчась по собственной черной одежде и валяясь в ней, как поросята в грязи. Голова упиралась в шкафчик под раковиной, ноги выпирали в проход. Кончить никак не получалось, хоть я очень возбудился. Смущение мешало разрядиться. Потом она сосала, а затем засунула елду себе под лифчик и, надрачивая своими крупными грудями, лизала залупу. Это было так хорошо, что хотелось кричать. Без крика мне не хватало кислорода, чтобы выстрелить на нее, пневматика вышла из строя. Лицо у юной бабы было очень деловое, сосредоточенное, как у хирурга во время операции, – меня это распаляло, но стены закрытого помещения давили.

– Воздух. Не получается, – сказал я, взяв передышку.

– Все, я устала. Ты не кончишь, – сказала юная баба и стала одеваться.

– Кончу без презерватива.

– Так нельзя. Или с ним, или никак.

– Мы увидимся?

– Если хочешь. Давай. Я завтра приеду.

Я попытался еще немного с полуодетой, наяривая ей на голую ляжку, потом впихивая ей между ладонями, но тщетно. Почувствовал, что близок к потере сознания, сдался. Зеркало так запотело, что ничего не было видно, даже силуэтов. Добрался до Кости под утро. Он открыл мне с перекошенным от бухла лицом и стоящей шпагой, выглядывающей из трусов.

– Прости, сынок, что разбудил, – сказал я.

– Да, сынок! – ответил он, подражая мне. И пошел обратно в угол, где лежала голая женщина, по которой он тогда сходил с ума.

С утра они уехали на работу – Костя работал новостником на «Русской планете», его дама сердца занимала должность повыше. Я целый день валялся в постели, гладил кота Марсельчика (в честь Марсельчика Пруста), болтал с ним о книгах, читал, пускал слюни, листая объявления на ебэй с камерой Panasonic GH4. Так отвлекался от ожидания юной бабы. Думал о другом, чтобы не расплескать добро вхолостую. Она так и не приехала. Тут и написала Вика. Просто какая-то девчонка из фейсбука. Привет, говорит, я Вика, то да се, вчера мы, мол, немного говорили на концерте, а сегодня хочу с тобой погулять. Предложил ей поужинать в «Граблях» на «Новокузнецкой». Мне было ехать двадцать минут на метро.

Я бы не назвал Вику ярой фанаткой, скорее, просто слушательницей. В ней было какое-то достоинство, не просто тщеславный интерес, мне понравилось, как Вика держалась. Едкая интеллигентка, умела соблюдать дистанцию. Не дура тупая.

Мы пришли к началу скидки последнего часа. Хотелось ужина за полцены и трахнуть водки. Похмелье перерастало в запой. Не помню, что мы ели, кажется, Вика из солидарности тоже взяла по вегану. Плюс выпили по сто «Русского золота».

Поговорили, оказалось, она учится во ВГИКе и живет в общаге.

– Тогда поехали к тебе. Давно там не был.

– Не знаю. Надо подумать, нужен ли ты там.

Увидел по ее лицу, как она сканирует возможные варианты будущего.

– Только если ты захочешь, – сказал я. – Секс будет.

– Вряд ли захочу, – ответила Вика. – Но у меня есть немного водки и вина.

– Какая водка? – спросил я, так поддерживая разговор.

– «Мороша». Очень хорошая водка, кстати.

– Решено.

На эскалаторе я поцеловал ее.

– Этого я не ожидала, – сказала Вика. – Еще не врубили зеленый.

– Я с детства дальтоник.