Рутина

– Я ничего не чувствую, – сказала она.

И ушла на тренировку.

Я ходил по Волгограду, чужому городу. Теперь – городу-статисту. Поздний октябрь, набережная. Я не видел этих домов, не видел ничего вокруг. Только шок, но и этот шок был без каких-то выдающихся признаков, как рэпер Шокк. Наверное, надо поесть, подумал я. Вроде бы я не ел со вчерашнего дня. Я зашел в кафе «Счастье есть» и заказал еды. Нужен был какой-то план. Ладно, я придумал, что ей скажу. Я ел салат со свеклой и имбирем, но не чувствовал вкуса. Короче, Даша. Слушай меня внимательно, тупая твоя рыбья башка. Мы не можем сейчас расстаться. Во-первых, я оплатил квартиру, переезд, риелтора, потратил все свои деньги на создание этого вонючего гнездышка. Если хочешь со мной расставаться – тебе придется брать кредит и все это компенсировать. Либо собирай у родственников, бери в долг. Во-вторых, по телефону ты мне сказала, что все нормально. Хочешь отправить меня, плати бабки. А пока не заплатишь, пока, пизда ты слабоумная, не выплатишь мне все до последней копейки, я буду жить с тобой, и ебать тебя буду, и ты будешь мне готовить. Ты меня обманула, оказалась сукой, тварью, злой шлюхой и бессердечным предателем. Либо такие правила, либо я тебя придушу.

Я погулял и вернулся домой.

– Купила тебе билет, – сказала Даша.

– Иди сюда.

Попытался ее обнять, поцеловать – выскользнула. Я зашел в комнату, сел на пол и взялся за голову. Мои вещи были обернуты в пленку. Я увидел корешки книг Джонатана Франзена, разорвал полиэтилен и принялся читать. У меня же тут запланирован рай, первая в жизни книжная полка. Потом встал и вышел в коридор. Даша сидела на кухне. Я взял фен в ванной и швырнул о стену.

– Не делай так, – сказала она и вызвала такси в аэропорт.

Я ничего не понимал. Хотел поделиться всеми теми соображениями, которые пришли ко мне в «Счастье есть», но не смог ничего сказать. Я плакал, сидя на полу в ожидании такси. Потом поднялся, достал несколько тысячных купюр из кармана джинсов и сжег их над газовой плитой.

– Зачем ты это делаешь? Что за сцена опять?

– Цитата из фильма, – ответил я. – То есть из книги.

Она смотрела на меня, но мимо меня.

Сквозь.

Я призрак.

Скоро я сидел один в аэропорту. Звонил друзьям, то одному, то другому. Жаловался.

– Сынок, – сказал Валера. – Я не знаю, что тут сказать. Видимо, бог готовит тебя к чему-то большему.

– Я вижу ад, сынок, – ответил я. – Мне придется туда сходить.

Он надвигался. Ледяной огонь разливался по венам, и, пока было очень больно, это еще куда ни шло. Но скоро я стану живым трупом. Я прилетел в Москву и поехал в гости к Михаилу Енотову. Сумка с вещами где-то потерялась, наверное, я оставил ее в такси. Михаил Енотов и его жена Света дали мне ужин и вина. Когда я переставал чувствовать боль, в голове появлялась удивительная звенящая пустота. Они меня не торопили, не выгоняли. Провел у них несколько дней. Какие хорошие друзья. Ночами я сидел на кухне и задавал себе вопросы. Потом я увидел люк в полу и открыл его.

Там горел огонь еще более ледяной и более острый.

– Достаточно смотреть, – услышал я голос. – Ты сгоришь, никогда не вернешься.

Я заглянул в этот люк, обжег лицо, и оно потеряло чувствительность.

Я заглянул в этот люк, в котором было коричневое копошение мучительного кайфа, мои надежды пачкались.

– Да и похуй, – сказал я.

На какое-то время реальность возвращалась. Я пил воду и ходил ссать. Но в зеркале был не я, а коричневая морда человека-пса. Понятно.

– Света, у меня что-то с лицом. Посмотри, я еще похож на себя?

– Я знаю, что она вернется, – говорила Света. – Но это произойдет не сегодня и не скоро.

– А когда?

Мой голос походил на вой.

В одну из ночей я все увидел хуи волосатые красные хуи липкие черные вагины и разодранные серые жопы чертей тьму тоску которая страшнее смерти мои православные друзья спали золотобородый сценарист аполлон и ангелочек по имени Михаил Енотов нежная добрая Светочка Черникова кинорежиссерша из другой эпохи параллельного мира не знающего мира грязи о мои интеллигентные и одаренные друзья они то есть вы дорогие были рядом а я лежал на полу но невозможно было взяться за руки невозможно было дотянуться ни до кого из вас какие-то сценки из смерти ожили тайны начали раскрываться.

Дьявол

висел

рядом,

как сосед на верхней полке

в поезде.

Он сказал:

– Каждый твой зевок будет наполнен моими хуями.

Хуи меня не пугали, хоть и отвращали.

Но пугала тоска, которая была несовместима с мыслью о жизни.

Я почувствовал, что эта же тоска спровоцировала мою маму выброситься из окна в ранней юности.

Я оказался в ней, в матери, стал ею.

Кажется, это был семьдесят четвертый или третий год.

А потом тоска все росла, и вот она смотрит на своего мужика – Валеру – и говорит:

– Стреляй.

Он убивает ее, а потом и себя.

Но это говорит мне Даша.

Это уже мой сюжетик.

Нужно было умереть.