Рутинер

— Да откуда ж мне знать? — развел руками возница. — Просто не пускают никого в монастырь, и все. Ни благородных не пускают, ни монахов из других монастырей. И никто из местной братии в селе больше не появляется, спросить не у кого.

— Давно?

— Вторую седмицу люди разрешения ждут.

— И что говорят? — уточнил я.

— Ничего, сеньор, не говорят. Нельзя, говорят. Ждите. На выезде в ту сторону посты выставили, всех обратно заворачивают. Никогда раньше такого не было…

Мы с Микаэлем переглянулись, и бретер пожал плечами. По запруженным паломниками улицам мы поехали к дому Георга; жил тот неподалеку от околицы в выстроенном на особицу двухэтажном доме с просторным задним двором.

Раненого парнишку под охи и ахи дородной матроны и двух ничуть не менее пышнотелых девиц занесли в дом и уложили на кровать, а мальчишек помладше хозяин погнал обихаживать лошадей. Не обошлось и без распоряжений касательно ужина и обустройства на мансарде спальных мест для дорогих гостей.

— Товар завтра сдам, припозднились мы сегодня, — сказал Георг, когда телегу загнали в добротный амбар.

Я вопросительно глянул на него.

— Товар не мой, — пояснил мужик, оглаживая бороду. — Я извозом живу.

— Ясно, — кивнул я и спросил: — Что насчет горячей воды?

— Все будет, сеньор. Сейчас все будет. Уже велел печь затопить.

Поужинали плотно. За столом собралось все многочисленное семейство Георга, при этом тесниться не пришлось, в гостиной нашлось место всем. Еда была простой, но сытной, мы остались довольны. Разве что Микаэлю пришлось вместо вина пробавляться здешним пивом, зато и влил он в себя чуть ли не целый жбан.

После начали собираться в мыльню, и Марта напросилась составить мне компанию, напирая на необходимость осмотреть рану. Я после недолгих раздумий дал на это добро. Ведьме была в образе юнца, так что никаких кривотолков наша совместная помывка вызвать не могла. А вот Уве необходимость идти в мыльню на пару с маэстро Салазаром в восторг не привела; с бретером он демонстративно не разговаривал и шагов к примирению совершать не намеревался.

Я отозвал школяра в сторону и проникновенно заглянул ему в глаза:

— Уве, у меня ваша грызня уже в печенках сидит.

— Не я это начал! — нервно передернул плечами паренек.

— Но ты можешь это закончить. Ты способен проявить благоразумие, Микаэль — нет.

— Почему же?

— Его мертвецы в спину подталкивают, не дают отступить.

Школяр фыркнул, но как-то не слишком уверенно. Я прищелкнул пальцами у него перед лицом, не из желания погрузить в транс, а просто привлекая внимание. Повел рукой в одну сторону, затем в другую, всмотрелся в глаза.

— Магистр! — протянул Уве с нескрываемой обидой. — Да не надорвался я! Пару эфирных сгустков создать и желторотику первого года обучения под силу!

— Пару? Я видел только один.

Уве смутился:

— Первым я по кустам шарахнул, вторым по топившему вас разбойнику долбанул, но в него не попал, заклинание в ручей угодило.

— Не сделал поправок на нестабильность незримой стихии над бегущей водой? — догадался я.

Школяр покаянно кивнул:

— А Марту чему учишь?

Уве кинул быстрый взгляд на Микаэля, который шел к мыльне, и явственно заколебался, но запираться не стал.

— Плетению истинной невидимости, — сказал он и потупился. — Понимаю, я не должен раскрывать такие знания, но очень уж хочется утереть кое-кому нос!

Я только хмыкнул. Эта схема была чрезвычайно сложной для построения, поскольку предполагала наложение трех независимых узоров с предельно заковыристыми формулами. Требовалось не только укрыть человека от взглядов окружающих и замаскировать его эфирное тело, но и спрятать само заклинание от истинного зрения наблюдателей.

Школяр расценил мое молчание по-своему и зашептал:

— Она справится! У девчонки просто талант к таким вещам!

— Поживем — увидим, — усмехнулся я, похлопал его по плечу и поторопил: — Беги мыться!

Уве отправился вслед за бретером в мыльню, а я покачал головой. Истинная невидимость определенным образом повышала шансы ведьмы в учебном поединке с Микаэлем, но отнюдь не гарантировала ей победы. Маэстро Салазару не раз приходилось резать врагов в кромешном мраке, когда не видно ни зги.

Впрочем, Марта не слишком-то и горела желанием утереть нос бретеру, ее даже мой распоротый бок не особо волновал — уже в мыльне девчонка лишь мельком поглядела на затянувшуюся рану, а потом начала вертеться, пытаясь получше рассмотреть собственный зад, и даже ущипнула себя за ягодицу.

— Филипп! — взмолилась Марта. — Она и в самом деле такая костлявая?

— Нет.

— Слишком толстая?

— Она замечательная, — фыркнул я, развернул девчонку спиной к себе и заставил навалиться на полати.

Марта попыталась было что-то еще спросить, но очень скоро ей стало не до сомнений в собственной привлекательности, а я сполна исполнил данное Микаэлю обещание отшлепать вздорную девчонку.