Рутинер

Микаэль с задумчивым видом покрутил ус, затем оглянулся по сторонам и заявил:

— В монастырь не попасть.

— Это нам еще Георг сказал. Выкладывай подробности.

Бретер покачал головой:

— Подробностей не будет.

— Ты все это время просто вино пил? — не удержался от подначки Уве, и по обыкновению хмурый и злой на весь белый свет с утра Микаэль недобро улыбнулся.

— Да уж хозяйскую дочурку не огуливал на сеновале, как некоторые, — процедил он с неприятной ухмылкой.

Школяр не нашелся, что ответить, и покраснел как рак.

— Уве! — выразительно посмотрел я на паренька. — У нас будут из-за этого проблемы?

Тот захлопал глазами, открыл и закрыл рот, потом выдавил из себя:

— Ну мы же уезжаем…

— Пока что нет, — покачал я головой и повторил вопрос: — Проблемы, Уве! У нас будут из-за тебя проблемы?

— Никак нет, магистр! — с совершенно неожиданными армейскими нотками прозвучало в ответ.

Марта даже хихикнула от удивления.

Я кивнул, вновь хлебнул горячего настоя и обратил свое внимание на Микаэля:

— Что говорят о монастыре?

— Чего только не говорят! — фыркнул бретер. — Но, если отмести откровенный бред… Там что-то случилось седмицы две назад. Сначала перестали запускать на территорию паломников, через несколько дней и вовсе перекрыли выезд из села в ту сторону. Выставили пикет из местных ополченцев, дальше караулят наемники. Кого перехватывают — заворачивают обратно, но ходят слухи, некоторые уже не возвращаются.

— Причина?

— Официально ничего не объявляли. Поговаривают о вспышке черной смерти.

— В святом месте? — округлил глаза Уве.

— Это лишь сплетни. Как и прорыв одного из князей запределья, явление ангела небесного или духа святого Рафаэля, подготовка к последней битве и второе пришествие Пророка. И это не самые бредовые… — Бретер посмотрел на меня и несколько раз прищелкнул пальцами. — Как ты, Филипп, говоришь? А! Теории. Не самые бредовые теории на этот счет.

Я кивнул, ни в малейшей степени не сомневаясь в словах Микаэля. Неожиданная блокада святого места просто не могла не породить самых диких слухов. Среди паломников хватало и религиозных фанатиков, и просто людей не от мира сего, вспышка черной смерти точно не покажется такой публике веской причиной для ограничения доступа к святому месту.

— Что будем делать? — спросил Уве. — Отправимся в Ренмель?

— Какую из девиц ты приобщил к радостям плотской любви? — спросил вдруг Микаэль. — Повыше и погрудастей или потолще, с монументальным задом?

Школяр оскалился и угрожающе выпятил нижнюю челюсть:

— Какое твое…

— Если повыше, то не оборачивайся, — перебил его бретер. — Она точно ждет именно этого и попытается привлечь твое внимание. — Маэстро Салазар похлопал Уве по плечу и обратился ко мне: — Скажи, Филипп, эта девица не напоминает тебе сеньору Адалинду в молодости?

— Не имел чести знать маркизу цу Лидорф в молодости, — ответил я, с немалым трудом подавив желание обернуться и оценить стати хозяйской дочки.

Уве скрипнул зубами, но дерзить не решился и умоляюще протянул:

— Магистр, мы ведь уедем сегодня?

Я лишь усмехнулся и спросил маэстро Салазара:

— Что скажешь, Микаэль? Мы уедем отсюда… сегодня?

Последнее слово было выделено интонацией отнюдь неспроста, и бретер понял меня совершенно верно.

— Одним небесам то ведомо, — вздохнул он, потянул себя за ус и надолго замолчал, но отнюдь не из желания позлить паузой Уве, просто обдумывал наши возможные действия. — Ехать напрямик не обязательно, — произнес он некоторое время спустя, — к монастырю ведет просека, сможем подобраться поближе, но наверняка упремся в заслон непосредственно у Зарьиной пустыни.

Я огладил бородку, спросил:

— Насчет просеки Георг рассказал?

Микаэль кивнул.

— Думаешь, ему можно доверять?

Бретер покрутил перед собой растопыренными пальцами:

— В пределах разумного, полагаю.

— Тогда выдвигаемся, — объявил я, и Уве буквально просветлел лицом; затягивать общение с хозяйской дочкой ему нисколько не хотелось, и уж точно он не желал лишний раз встречаться с ее папенькой.

Марта досадливо поморщилась, но вступать в лишенный всякого смысла спор не стала, лишь покачала головой и ушла собирать вещи. Мы с Микаэлем не без удовольствия понаблюдали за попытками школяра разминуться со своей пассией, затем вслед за ведьмой поднялись на мансарду.

Пропоротую кольчугу я после недолгих сомнений все же убирать в дорожный мешок не стал и натянул поверх буревшего не до конца отмытой кровью стеганого жакета, лишь вынул рассеченные звенья. Камзол не только заштопали, но еще и постирали; пусть вчерашняя схватка и отразилась на нем не лучшим образом, но окончательно он своего вида не потерял. Шляпа и вовсе в драке не пострадала.

Постукивая каблуками сапог по скрипучей лестнице, я с дорожным саквояжем в одной руке и вещевым мешком в другой спустился с мансарды, и мой вид заставил хозяйку всплеснуть перепачканными мукой руками:

— Уезжаете, сеньор?!

Доченька вполне могла поделиться с маменькой своими любовными переживаниями, так что я беспечно улыбнулся: