Рутинер

Микаэль только улыбнулся в усы и поскакал дальше. Вскоре улица, по которой мы ехали, начала плавно изгибаться, и одновременно пропали галереи и проходы между домами, а на смену неровной брусчатке пришли гладкие мраморные плиты — белые, с алыми разводами или наоборот, это как посмотреть. Проезжая часть не стала уже, но впечатление создалось именно такое, поскольку ее стиснули с обеих сторон фасады высоченных дворцов, каждый — в пять-шесть этажей. Стены, карнизы и крыши украшали барельефы, скульптуры и горгульи, лепниной выделялись родовые гербы, едва-едва колыхались на флагштоках вымпелы и знамена, а высоченные створки полностью перекрывавших арки ворот топорщились мощными железными шипами. Попробуешь выбить — мигом бревно измочалят, а то и расщепят.

На улице Дворцов располагались резиденции наиболее влиятельных дворянских семейств, здесь же традиционно останавливались, приезжая в столицу, герцоги Лоранийские и короли Западной Чезии. Помимо слуг в цветастых ливреях и замерших с алебардами у дверей охранников в надраенных до зеркального блеска кирасах и шлемах, хватало тут и частной охраны. Стало немноголюдно; большинство прохожих попросту заворачивали назад, подчас не делая исключений даже для духовных лиц. У остальных выспрашивали цель визита, но мы проехали беспрепятственно — магистр Вселенской комиссии по этике не обязан ни перед кем держать отчет.

С мраморной мостовой пропали конские яблоки и прочий мусор, она блистала, словно была выдраена не далее пяти минут назад. Гомон и крики смолкли, слышался лишь перестук подков. Изредка навстречу попадались богато украшенные кареты, обычно сопровождаемые кавалькадами, но и только. Парадные входы не предназначались ни для слуг, ни для поставщиков провизии.

Уве и Марта ехали с открытыми ртами; выставленное напоказ великолепие их откровенно подавляло, и в себя эта парочка пришла только на Дворцовой площади. Императорский дворец раскинулся на другом ее краю высоченными стенами с мощными башнями и полотнищами черно-золотых цветов правящей династии, внутрь вел перекинутый через ров подвесной мост. За оборонительными сооружениями проглядывали крыши и шпили внутренних строений, и вид их впечатлял ничуть не менее дворцов знати, но обилие открытого пространства наконец-то позволило школяру и ведьме перевести дух.

К истинному зрению они прибегнуть не догадались, и напрасно: резиденция императора была укрыта столь сложным эфирным плетением, что незримая стихия в окрестностях дворца явственно подрагивала, искаженная близостью мощного заклинания, да и сам его силуэт нет-нет да и слегка смазывался, будто приходилось смотреть через искривленное стекло. И даже огромная стая сновавших над площадью скворцов, со стороны казавшаяся единым живым существом, не пересекала границы охранного периметра.

Сил на поддержание столь внушительной защиты уходила целая прорва, но в этом отношении император себя не ограничивал, поскольку, помимо магов-телохранителей из Черной дюжины, в его распоряжении находились и многочисленные колдуны лейб-гвардии.

— Вот это да! — только и протянул Уве, вертя головой по сторонам. Он даже шляпу на затылок сдвинул. — Милость небесная, вот это размах!

Микаэль усмехнулся и направил жеребца к замку — туда, где от его стен отходила широкая и высокая каменная стена, по верху которой тянулась крытая галерея. Для проезда под этим грандиозным сооружением были устроены арки, а само оно связывало резиденцию светлейшего государя с цитаделью Ангела, считавшейся неприступной. Именно там в случае мятежа, народных волнений или вторжения догматиков должно было найти убежище ближайшее окружение императора и он сам.

Нас Микаэль повел в объезд высившейся над округой крепости, но и так удалось во всех подробностях разглядеть опоясывавшие верхушку скалы стены с темными провалами бойниц и центральную башню с позолоченной фигурой ангела на шпиле.

Оставив цитадель справа, мы по широкому каменному мосту перебрались на другой берег впадавшего в Рейг притока, проехали несколько кварталов и переправились через канал. Улицы постепенно сузились, верхние этажи домов и скаты крыш сдвинулись, перекрывая небосвод. Ладно хоть еще галереи никуда не делись и прохожие не шагали в одном потоке с телегами и верховыми. Нормальной брусчатки здесь не было и в помине; и проезжую часть, и тротуары заместили речными голышами, округлыми и неровными.

Походишь по таким — и мигом намозолишь подушечки больших пальцев ног, но местные привыкли. Все лучше, чем по колено в грязи пробираться или с одной прогнившей доски на другую прыгать.

Район Уве не понравился, он завертел головой по сторонам и спросил:

— Куда мы едем?

— Увидишь, — отмахнулся от него Микаэль.

— Может, хоть перекусим? — вздохнул школяр, глянув на харчевню, из которой одуряюще пахло жареной рыбой.

— Там покормят, — отрезал маэстро Салазар.