Рутинер

Мы поехали дальше, и на смену аромату жареной рыбы пришел запах рыбы свежей. Улица вывернула к рынку — рыбному, разумеется. Басовито загудел гомон голосов, растеклась между торговых рядов толпа покупателей, брусчатку усеяла серебристая чешуя, начали попадаться кухарки и домохозяйки, уносившие покупки в выложенных травой корзинах.

В толпу мы не полезли, поскакали по самому краю, но очень скоро оказались вынуждены придержать лошадей, когда впереди случилось небольшое столпотворение. Как оказалось зеваки собрались послушать какого-то вполне приличного вида бюргера, высокую тулью шляпы которого отмечала броская белая лента. Тот взгромоздился на бочонок и орал, размахивая руками:

— Про-о-одался! Узурпатору власти небесной про-о-одался, проклятому догматику! Лжецу, клятвопреступнику и мздоимцу! И сам таким стал! Душа его теперь суть выгребная яма смердящая, нечистотами наполненная! И всякий, кто идет за ним… Всякий, кто исполняет приказы, — ничуть не лучше! Закрыт им отныне вход на небеса обетованные!

Голос у чудака оказался сильным и хорошо поставленным, он легко перекрывал рыночный шум, и люди останавливались, заслышав его, начинали внимать крикам — кто из чистого любопытства, а кто и понимающе кивал. Впрочем, нашлись и несогласные, но пробиться к возвышавшемуся над толпой кликуше им оказалось совсем непросто: того окружало кольцо немолодых крепких мужиков, они и заворачивали возмущенных горожан обратно. Недовольным только и оставалось, что свистеть, улюлюкать да швыряться гнилыми овощами. Тут и там разгорались стычки, но горячие головы мигом остужала рыночная охрана, а вот с группой поддержки крикуна не связывались даже эти угрюмые громилы.

— О ком это, магистр? — спросил меня Уве.

Я не имел ответа на этот вопрос и тронул за плечо Микаэля:

— Давай выбираться отсюда.

Маэстро Салазар кивнул и направил лошадь дальше, заставляя людей расступаться с нашего пути. Выехали понемногу, никто особо даже не возмущался. Да еще с одной из улиц вывернул отряд городской стражи, и возмутитель спокойствия мигом спрыгнул с бочонка; тогда начали расходиться и зеваки.

Микаэль уверенно миновал несколько кварталов, въезды в которые караулили компании подмастерьев, и на смену замощенной речными голышами дороге пришли сначала деревянные мостовые, а затем копыта лошадей и вовсе зачавкали по грязи. Дома стали обшарпанными, с бревенчатыми вторыми и третьими этажами, а публика — не слишком респектабельной, но бретера это нисколько не волновало. Разве что когда за нами увязалась шумная ватага мальчишек, он обернулся и столь грозно клацнул зубами, что те без промедления пустились наутек.

В дорожной грязи тут и там встречались пятна выплеснутых на улицу помоев, валялось содержимое опорожненных из окон ночных горшков. По сточным канавам в сторону реки медленно-медленно текла зловонная бурая жижа, дома нависли над дорогой, воздух сгустился, стал дымным и будто бы липким. На протянутых меж домами веревках висело застиранное и заштопанное постельное белье.

Я взопрел в поддетых под камзол кольчуге и жакете, и не только от жары. Очень уж выразительные взгляды кидали нам вслед местные обитатели, а на смену приглядывавшим за порядком подмастерьям пришли молодчики из уличных банд. Они стояли на перекрестках, озирая свои владения, и непременно попытались бы завладеть нашим имуществом, если б не оружие.

Судя по черным курчавым бородкам, заправляли в округе выходцы с побережья Длинного моря, полагавшиеся в империи главными бузотерами после лаварцев и сарциан, но вооружены мы были до зубов, только это и спасало от посягательств. Даже оскорблений вдогонку не звучало.

— Куда-то мы не туда едем, — проворчал Уве, обеспокоенно озираясь.

Марта ничего не сказала, но по тому, как ее пальцы поглаживали рукоять ножа, становилось ясно, что она всецело разделяет сомнения школяра.

— Специально вас так повел, — ухмыльнулся маэстро Салазар в усы. — Ренмель — великий город, но и здесь есть свои помойки, куда чужакам заходить не следует. Уясните это раз и навсегда!

Уве передернул плечами, но определенное впечатление слова бретера на него все же произвели.

— Да, малыш, — кивнул Микаэль. — Вспомни Нистадд в Регенмаре, здесь зачастую все много хуже.

Тут дома немного расступились, и показалась небольшая церквушка. Перед ней и за выставленными на улицу столиками таверны обнаружились преимущественно смуглые и горбоносые соотечественники маэстро Салазара. Он окинул их внимательным взглядом, но даже не подумал поприветствовать и повернул направо. Мы проехали через два или три уже далеко не столь запущенных квартала и очутились у набережной Рейга. Тогда и стало ясно, что обогнуть трущобы никакой возможности не было, поскольку от самой цитадели Ангела вдоль берега тянулся речной порт с причалами, складами и пакгаузами.

Имелись пристани и здесь; у них покачивались ялики, небольшие рыбацкие баркасы и вытянутые весельные галеры.