Ружья еретиков

– Нужно быть уверенными, что враг не испортит излучатель. Не уничтожит его, когда потеряет контроль. Важно сохранить этот экземпляр. Многие материалы пропали на Зоне 15. Излучение «депрессии» не позволит никому приблизиться и разбить объект. Для этого нужна ваша группа.

– Почему именно я? Есть же полевые агенты.

– Вы обученный работник Управления. Вы в курсе событий. Вы знаете, как обращаться с излучателем. И у нас мало верных людей. Катастрофически мало. Но большие планы. Империя должна жить, Китт.

– И кто же станет Императором? – спросил Еретик, стараясь, чтобы его разом охрипший голос звучал насмешливо.

– Кто-нибудь, – полковник пожал плечами. – Последние три сотни лет это не играло решающей роли. Власть должна быть анонимной. Важны те, кто за спиной.

– Те, кто за спиной, намерены использовать «Старушку» и последующие излучатели того же типа как средство облучения населения Империи?

– Никогда, Китт. Этого хочет Император и Гвардия. Мы не допустим такой грязи.

– Ваше слово, полковник?

Полковник Мору смотрел прямо в глаза Еретику.

– Сейчас я не просто полковник разведки Дишлав Мору. Я дворянин, – с достоинством произнес он. – Я ручаюсь честью, лейтенант Китт.

Еретик поднялся в квартиру, сел за стол и сжег план и конверт в массивной пепельнице. Пепел смыл в раковину и долго мыл руки с мылом. Мору ручался честью, в конце концов, это именно то, о чем мечтал бы профессор Верьямер Шеклу, если бы только мог еще мечтать.

Еретик вспомнил беседу профессора Шеклу с гвардейскими чинами. Это и был тот единст-венный раз, когда Гвардия обратилась к Еретику за помощью, и последний раз, когда он видел профессора. В обязанности лейтенанта Китта входило убедить профессора Шеклу сотрудничать с Гвардией добром.

Комната была стандартной, выкрашенной в тошнотворный болотно-зеленый цвет. Находились в ней только стол, два стула, двое людей и одностороннее зеркало, через которое за беседой наблюдал лейтенант Китт и еще несколько незнакомых людей в гвардейской форме, но без знаков различия.

Профессор, еще больше похудевший и осунувшийся, сидел за столом, безвольно опустив руки на колени и глядя вниз. Чины были ласковы с Шеклу, как с младенцем.

– …постоянное пассивное излучение по всей стране. Вы не хуже нас представляете, какие здесь перспективы! – сорокалетний капрал, сытый и румяный, словно рекламировал профессору его «Старушку», надеясь продать подороже. – Несколько Центров излучения и передвижные излучатели. Установки на патрульных автомобилях стражей порядка. Да, в конце концов, индивидуальные излучатели, вроде огнеметов…

– Вы животные, – профессор поднял взгляд на капрала. – Вы пустые, бессмысленные животные, злобные в темноте своей.

– Вы не понимаете, господин Шеклу…

– Нет, это вы не понимаете! – рявкнул вдруг профессор, откуда только такой голос взялся в изможденном старческом теле. – Это бредни безответственного недоучки! Вы не понимаете, ведь при постоянном пассивном облучении угнетаются некоторые функции головного мозга! Способность к всестороннему анализу и критике ситуации… А то, что не используется, то в конце концов атрофируется! Как вам не приходит в ваши бестолковые головы! Ведь пассивное излучение не было изучено в течение длительного времени. Не исследованы его возможные побочные эффекты, отложенные реакции, эффекты накопления, аддикция к облучению и возможный синдром отмены… Как вы не понимаете, ведь облучение беременных женщин и плода… Через поколения проявятся чудовищные последствия. Я понимаю, что вам, вероятно, все равно, но… Господи боже, а что если сыграет эффект накопления и вместо послушного вашей воле народа вы получите толпу мычащих идиотов? Погибнет наука! Погибнет искусство! Вы будете подавать в ваших телепередачах единственную угодную вам картину мира, и люди разучатся мечтать, интересоваться, открывать неизведанное, удивляться! Любить! Они разучатся любить! Они же перестанут быть людьми, слышите, вы, подонки в форме!

После этого Еретику сообщили, что им все ясно и в его услугах пока не нуждаются. Профессора увели, застегнув наручники на его сухих руках с непривычно длинными грязными ногтями. А через два дня профессор повесился в своей камере. Изодрал белый халат на длинные лоскуты. Полковник Мору рвал и метал в своей обычной немногословной манере. Что ему еще оставалось, кроме как клясть собст-венную беспомощность.

15. Доктор Рейхар Китт, Волк Господа