Рыбаки. История Леви

Это было примерно в то же время, когда у нас начались трудности. Деньги закончились, и

все, что могло выйти из строя на лодке, сломалось. Финн смотался в Сан–Диего, а Колтон

и я едва успели покинуть лодку. – Мне очень жаль, Эмми. Я не слышал об этом.

– Все нормально.

– Он был хорошим человеком, – добавляю я.

– Спасибо, это – правда, – тихо говорит она. – Но да, он был болен. И сейчас ему

лучше. Звучит ужасно, правда?

Я качаю головой, глядя ей в лицо. Я никогда не был так физически близок к ней.

– Так больно? – спрашивает она, прижимая пальцы к коже вокруг повязки.

Я едва могу дышать.

– Нет.

Она кивает, шепча:

– Хорошо, – она проверяет другие точки ближе к ране, вероятно, на наличие

чувствительности.

– Моя мама умерла от рака груди, когда мне было четыре года, – говорю я после

недолгого молчания. – Но я не помню ничего из этого. Думаю, мне было легче, чем моим

братьям или отцу. Думаю, это трудно потерять кого–то, кого ты знал всю свою жизнь.

– Да, – говорит она и смотрит на меня с робкой, благодарной улыбкой. – Благодарю.

Знаешь, я видела тебя несколько раз. На съемках.

– Правда?

Она начинает развязывать повязку, и я пытаюсь заставить себя не думать о том, как

она смотрится на коленях передо мной, или сколько раз я представлял себе это. Боже

правый, я бы запросто поменялся с ней местами.

Она разматывает ленту и начинает осторожно снимать повязку.

– На причале с твоими братьями. И один раз на лодке, когда мама услышала, что вы, ребята, пришвартовались.

– Почему ты не поздоровалась? – спрашиваю я. Мы нарушаем правила,

запрещающие говорить о шоу, – такое себе напоминание о том, что мы на телевидении, –

слишком режет слух продюсерам, и, как правило, они вырезают это. Но мне нравится, что

она меня искала.

Все это – каждая секунда – кажется нереальным.

– Не знаю, – признается она. – думаю, я не была уверена, что ты вспомнишь, кто я.

– Думаешь, я не запомнил тебя? – Говорю я, надеясь, что она не заметит неловкого

акцента.

Она кивает, извлекая марлю из раны, и я задерживаю дыхание.

– Извини, – говорит она, морщась. – Я знаю, что это больно. Но я должна промыть и

продезинфицировать ее.

– Все в порядке, – говорю я ей. – Делай, что необходимо.

Я наблюдаю за тем, как она промывает рану, не сводя глаз с ее лица, а не с огромной

дырки в своей ноге. Травма, похоже, нисколько не смущает ее; она работает очень

деликатно и тщательно.

Мы отсняли семнадцать эпизодов, и я знаю, что продюсеры хотят увидеть что–то из

моих часов досуга – что–то личное. Финн и Харлоу строят свою семью и живут на два

дома, и публика обожает их страсть и юмор. Колтон спит – и неизбежно расстается – с

каждой красивой девушкой, которая ему встречается, и зрители в восторге от этого. Мэтт

и Джайлс отправляли моделей, чтобы познакомиться со мной, и пытались заставить

нескольких симпатичных девушек из города ошиваться вокруг Причала, пока идут

съемки, но, к их большому разочарованию, ничего не происходило. Несколько девушек, которые меня привлекли, казались мне более заинтересованными в окружающих их

камерах, нежели во мне самом.

Я смотрю на Эмми, которая всего в нескольких дюймах от меня, изучаю изгиб ее

губ, ровный угол ее скул. Ее лицо такое родное, и меня словно пронзает какая–то струна.

Мои братья думают, что я 24–летний девственник, и хотя это неправда, у меня нет сотен

зарубок на моей прикроватной тумбочке.

Думаю, я не играю в эти игры.

Но вдруг меня осеняет. А что, если это тоже игра, как и все остальное? Сколько они

заплатили Эмми, чтобы она была здесь? Что они ей пообещали?

Она моргает, когда завязывает последний моток бинта и с гордостью улыбается.

– Готово.

– Благодарю.

Она помогает мне встать, и в таком маленьком пространстве, обстановка кажется

еще более интимной. Я всегда был высоким, но после средней школы вырос еще больше.

Эмми тоже не маленькая, но едва достает мне до подбородка, и теперь нас разделяет лишь

небольшое пространство между нами. Я чувствую тепло ее тела, чувствую запах ее

шампуня.

– Ты в порядке? – спрашивает она.

Я сглатываю.

– Да.

– На что ты ... – говорит она, хихикая, и касается своего лица. – … смотришь.

Я моргаю. Я не могу выйти из ванной, пока работает камера, затем Эмми

поворачивается, и я оказываюсь в ловушке. Но, черт возьми, последнее, что я хочу

сделать, это заставить ее испытывать неловкость.

– Прости.

Ее пальцы касаются моих.

– Все нормально. Я не жалуюсь.

Мы так близко, и она здесь. Мой мозг затуманен.

Слова срываются, прежде чем я успеваю подумать:

– Я был влюблен в тебя.

Ее глаза широко раскрываются в искреннем удивлении.

– Ты – что?

– Да. Я ... – Я смущенно смотрю вниз. – Я всю свою жизнь думал о том, каково это –

признаться тебе в этом. Но я никогда не думал, что вокруг будут камеры, когда я это

сделаю.

Я пытаюсь улыбнуться, и понять, что же будет дальше.

– Поэтому, если ты здесь ради денег, Эмми, или чтобы закрутить со мной ... просто, поаккуратней, хорошо?

Я поднимаю подбородок к оператору, Дейву, молча давая ему понять, что мы

закончили.

Глава 4

Финн ловит мой взгляд, когда я поднимаюсь на палубу, и я читаю вопрос в его

глазах:

− Все в порядке?