Рыбы

Мысленно я уже спланировала этот визит от начала до конца. Я хотела секса в постели. Мне нужно было место, где мы могли бы расслабиться, где бы не было холодно и где нам не пришлось бы постоянно оглядываться. Я помнила, что чувствовала на берегу, когда мы целовались, и хотела воссоздать ту ситуацию, заново все испытать и жить с этим чувством дальше – столько, сколько смогу. Я хотела поставить палатку в теплом доме сестры, соорудить некий контейнер, в который, как кораблик в бутылку, поместить это чувство и хранить его, как негаснущий огонек.

В моей жизни могла случиться магия. После всей пустоты и ничтожности бытия эта фантазия стала бы тем, ради чего стоит жить. Когда увлекаешься чем-то без остатка, забываешь о последствиях и уже не принимаешь во внимание другую сторону. Мне было наплевать на все, кроме моего плана.

33

Тео ждал у камней, повиснув на одном из них. Я бежала по берегу в длинной юбке, чувствуя себя Кэтрин, спешащей через пустошь к Хитклиффу, и представляя, что со стороны выгляжу ребенком. Конечно, я знала, что это не так, но время как будто замедлялось, или, по крайней мере, я не старела, пока бежала. Я жила, вот и все.

– Привет. – Я наклонилась и поцеловала его.

– Поднимаюсь, – предупредил он и, подтянувшись, выбросился из воды. Увидев черный хвост и пояс на бедрах, я в первую секунду растерялась. Он крепко поцеловал меня в губы, уложил на камень и тут же оказался на мне. Я почувствовала его член, но между нами оставались кушак и юбка. Все получилось совершенно естественно. Он прекрасно втиснулся между моими раскрывшимися бедрами, и его хвост поместился там, где у обычного мужчины были бы ноги. Пока мы целовались, я представляла, что ем этот хвост с чесночным маслом. Вот бы пососать его, одновременно наблюдая со стороны. Вывернувшись из-под Тео, я уселась на него и принялась целовать, вытягивая цепочку прикосновений на влажном торсе. Мокрая от океанской воды, покрытая обрывками водорослей и черной мутью с хвоста, юбка раскинулась веером, и я представляла себя осьминогом или актинией: приникала к соскам, шее, рукам, облизывала грудь, ребра, живот.

Спустившись ниже, я остановилась над поясом и, дразня Тео, оттянула край, прижалась губами к внутренней стороне, провела языком по ткани. Сколько же в нее впиталось соли! Интересно, у него много таких кушаков? Меняет ли он их?

Я развязала узел на боку. Член покоился на густой подкладке темных лобковых волос, не напряженный и не расслабленный. Уж не я ли отключила его каким-то неловким маневром? Но и в этом состоянии он был прекрасен: полный, необрезанный, бело-розовый, с двумя круглыми розовыми яичками.

Я поцеловала его, потерлась лицом и щекой – мягкий – и подняла голову. Тео смотрел на меня и улыбался. Я принялась облизывать его, сосать. Во рту пересохло от соли, и язык был как будто из меха. Я взяла его в рот, направила в горло и, поперхнувшись, добавила слюны. Тео застонал и обеими руками взъерошил мне волосы. Член немного окреп, но еще не отвердел, и я, выпустив его изо рта, сжала пальцами, пососала и осторожно подергала. Желаемого результата не получилось. Я облизала яйца, взяла их в рот, уткнувшись подбородком в то место, где начинался хвост. Чешуя оказалась одновременно липкая и жесткая, но яйца пришлись по вкусу – как сырые устрицы.

– Господи, – прошептал Тео и, протянув вниз руку, взялся за дело сам. – Не останавливайся. Не останавливайся.

Конечно, я бы предпочла увидеть нечто иное, романтическую мастурбацию, изящные движения тела в неспешных поисках наслаждения. Но нет. Второй раз за лето мне выпало наблюдать не то, что хотелось бы. Он дрочил отчаянно, терзал член так, словно пытался оживить, доказать мне, что может поднять его и заставить стоять. Может быть, ему просто требовалось больше фрикций, чтобы получить удовольствие. Или от долгого пребывания в соленой воде член онемел и утратил чувствительность. Может быть, так делают мужчины, когда никто не смотрит. Может быть, ему было комфортно в моем присутствии, и я ничуть его не смущала.

– Так хорошо, – прохрипел Тео. – Я тебя чувствую. Сейчас… Господи…

Моя пуся набухла и пульсировала. Я обхватила губами головку члена, сжала пальцами яйца и потерла их круговым движением. Они напряглись. Тео кончил мне в рот. Вкус был не горький, как у некоторых мужчин, но и не сказать, что сладкий. Скорее какой-то женский, с ноткой запаха хвоста, океана и рыбы. Ощущение было такое, словно я облизала его пусю, словно я стала на мгновение янь или инью, в общем, мужчиной, а он – женщиной.