Рынок удобных животных

Почему многие люди продолжают считать эксплуатацию труда животных нормальной и даже естественной? Такое отношение формируется с детства: животные постоянно обслуживают людей в русских народных сказках. Волки, орлы, кони, коровы, щуки помогают и дуракам, и царевичам в благодарность за ласку или в оплату долга. Встретив человека с луком и стрелой, уздечкой, удочкой и другими инструментами, способными лишить их свободы или жизни, волшебные животные предлагают ему свои услуги. «Емеля, отпусти меня в воду, я тебе пригожусь», – умоляет Щука, способная управлять предметами и чувствами людей: по щучьему веленью ведра несут себя в избу сами, а царевна влюбляется в неумытого и ленивого крестьянского сына273. Но почему Щука не решается заколдовать Емелю? «Не стреляй меня, царь-государь! Возьми лучше к себе, в некое время я тебе пригожусь!»274 – просит молодой орел, который в день съедает трех быков и три печи хлеба, «разбивает в мелкие щепы столетние дубы и прожигает огнем крепкие города»275. Мы понимаем, что по своим размерам и способностям такой орел сравним с драконами из «Игры престолов». Тогда почему он боится стрелы охотника за дичью? Подобных волшебных гигантов на службе у людей мы встречаем почти в каждой сказке об испытании добродетели людей. Корова из «Крошечки-Хаврошечки» и конь из «Сивки-бурки» в несколько раз крупнее фантастических тварей из вселенных Толкина, Роулинг и Мартина: чтобы свершилось волшебство, девушка и юноша влезают в одно ухо коровы или жеребца и вылезают из другого. Тело животного служит для них убежищем, ресурсом здоровья и процветания276: в голове коровы Крошечка-Хаврошечка может скрыться от глаз сводных сестер и отдохнуть от бесконечной репродуктивной работы, в голове Сивки-бурки Ивана-дурака ждут наряды, баня и парикмахерские услуги – все, что требуется, чтобы превратить простолюдина в царевича. Читая эти тексты сегодня, многие из нас не видят ничего странного в том, что корова сочувствует сироте, которая за ней ухаживает, верный конь спешит на зов доброго и бескорыстного Ивана, волк предлагает отвезти царевича за тридевять земель в оплату за съеденную лошадь, а орел делает то же самое в благодарность за еду. Волшебные животные уподобляются порядочным людям, хотя на самом деле не являются ни теми, ни другими. В сказках не упоминается, что перед нами воплощения языческих богов. Орел – олицетворение громовержца Перуна, серый волк – Семаргла, бога огня и плодородия, корова – животная ипостась богини судьбы и семейного очага Макоши. В таком случае мы можем задаться вопросом: почему боги в обличьях животных работают на людей? Дело в том, что волшебные звери, птицы и рыбы вошли в ранние сказки на этапе распада родоплеменного общества277. Они сохранили сверхспособности, но утратили статус тотемных божеств, а значит, перестали внушать людям страх и благоговение как прародители общины. В фольклоре сословного общества Древней Руси волшебные животные спустились сразу на две ступени в иерархии власти и заняли позиции персональных помощников добрых людей278. В мифах первобытных времен огненные кони, крылатые волки и другие животные – повелители природных стихий покровительствуют коллективу, отвечая на его молитвы, в сказках служат отдельным людям и при случае умоляют их о пощаде. Со временем они спустились еще ниже и стали персонажами анималистических сказок-анекдотов, которые высмеивают человеческие пороки, используя образы хитрой лисы, глупого волка, трусливого зайца, доверчивого медведя. На этой стадии животные персонажи фольклора потеряли волшебные силы, которыми обладали бывшие тотемы – наставники людей в деле взросления и эмансипации. Вместо этого животные стали проекциями, а впоследствии именами нарицательными для человеческих качеств. Работая инструментами порицания в сюжетах об обмане и глупости279, лиса, волк, заяц, медведь и другие жертвы антропоморфизма разделились на преступников и жертв. В этом качестве они вошли в повседневную культуру и теперь работают как ассорти символов, облегчающих категоризацию и стереотипизацию людей по их недостаткам.