Рысюхин, это можно пить?!

Больше в субботу ничего сделать не успел — на улице стемнело, потом подали ужин, а после него я всё же завёл давно откладываемый разговор с супругой, насчёт того, как так получилось, что я один из всех не знал о предполагаемых причинах нашего приглашения на Новогодний бал. Правда, результат оказался неприятным, отчасти болезненным и, надеюсь, поучительным для обеих сторон. Я постарался донести до Маши, что меня важно, что происходит вокруг и по какой причине, но абсолютно всё равно, как на это отреагировали многочисленные знакомые и незнакомые, а уж тем более то, во что они при этом были одеты. Зато она натыкала меня носом в то, что моя привычка пролистывать и игнорировать светскую хронику в газетах не просто изжила себя, а стала глубоко вредной. Моя привычная с детства точка зрения: «где они, эти титулованные особы, и где я, у них своя жизнь, у меня своя» стала, мягко говоря, чушью. Просто потому, что я сам теперь — внезапно, да — стал той самой «титулованной особой», пусть и по нижнему разряду, хотя и это спорно, скажем так — не самому нижнему. То есть, свой статус барона я, получается, так до конца не осознал и не прочувствовал, и это плохо — в академии ладно, там все (или почти все) считаются просто студентами, но вне её если стану вести себя не сообразно титулу, то могу получить проблемы. И, да — в светской хронике, что в столичных газетах, что Великого княжества, то есть, минских, что в могилёвских — буквально везде было или то интервью, или его пересказ, или выдержки из него. Если бы я в октябре читал «светскую» колонку своего «Могилёвского вестника» то неизбежно узнал бы и о рассказе Великой княжны, и о причинах быстрого раскупания пластинок с «зимними» песнями.

Сам дурак, как оказалось. Ну, тем проще было мириться, после того, как оба были вынуждены признать свой промах. Но мне ещё придётся приучать себя к мысли, что те самые «они» и мы с Муркой — это один класс, одна социальная группа. Звучит как бред, если честно, но я уже пользуюсь некоторыми баронскими привилегиями — хотя бы при уже упомянутой сегодня покупке сырых растительных макров.

Утро началось с кофе, а вот продолжилось инспекцией изнанки. Там стояла середина декабря, температура днём держалась на уровне минус три — минус пять, по ночам до двенадцати, но в среднем каждые дней десять случалась оттепель. Из-за этого рыбалка на Умбре встала: у берегов лёд был толщиной сантиметров пять-семь, но дальше встречались внезапные пятна с толщиной один-два сантиметра, над участками с быстрым течением, а середина реки и вовсе ещё не замёрзла. Получалось так, что ни пешком на лёд не выйдешь, ни на бывшем понтоне на воду. Хотя про понтоны это я зря — их вытащили на берег и затащили в зимовочные сараи. Точнее, ангары построили вокруг вытащенных на берег судёнышек. Ходившие к Щучьей разведчики сказали, что там лёд крепче и через недельку можно будет попробовать протащить сетку между двумя прорубями. Но пешком туда «гулять», да ещё с сетями — это особый вид извращения, а извращенцы мне не нужны, так что прокуренный пикап будет проветриваться на рыбалке. Да и второй, который Маше временно передаётся, тоже можно и нужно использовать в хозяйственных целях.

На первом уровне, судя по наблюдавшемуся дружинниками осеннему равноденствию, календарь запаздывал ещё на две недели по сравнению с «нулём», а погода была ещё мягче. Про зиму говорить пока рано — там, если замеры сделаны правильно, только начало декабря, но условный ноябрь был заметно теплее, чем уровнем выше. Как говорит дед, при такой тенденции на втором уровне, если бы он у меня здесь был, можно ждать субтропики. На изнанках я много времени не провёл, только посмотрел на то, какую колею накатали от форта к причалу и дальше к артиллерийскому полигону, да вернулся на лицо. Решил, что лучше я перед отъездом проведу профилактику обоих хозяйственных пикапов, проверю на износ и возможные поломки. Собственно, этим и занимался почти до самого отъезда, и не зря — у одного из грузовичков обнаружился повышенный износ шестерни правой передней полуоси. Оставив размышления о причинах на потом и на всех, более-менее разбирающихся в технике, просто восстановил и укрепил сработанный металл, заодно устроив ту же процедуру сопрягаемым деталям. Устранил кое-где начинавшиеся течи, подтянул тяги и крепёжные болты — в общем, в основном по мелочи, но ушло появившееся было дребезжание и небольшой «холостой ход» в органах управления, да и водительская дверь в прокуренном стала закрываться без лишних усилий и остаточных щелей. Пообедал, попрощался на неделю с Машей и поехал домой на фургоне, который загрузили как «гостинцами», так и деталями для ещё двух с половиной сотен взрывателей.

Глава 19