Рыцарь

Я смотрела в лицо Рыцаря и видела морщину у брови, опущенные уголки рта.

Это его одиночество, подумала я. Оно так велико, что я ощущаю его через руку.

И тут между нами вспыхнул оранжевый огонек, отчего я моргнула и отпрянула. Рыцарь снова нагнул мое лицо к огню и сказал:

– Такая красивая девушка никогда не должна прикуривать сама.

Облегченно улыбнувшись – что было довольно сложно, с учетом сигареты во рту и его здоровенной ручищи вокруг челюсти, – я приняла предложение. Подкурив мою сигарету, Рыцарь закурил свою и убрал старомодную зажигалку «Зиппо» обратно в карман.

– Она тебе тоже досталась от дедушки? – спросила я.

Выпустив клуб дыма и не вынимая сигареты изо рта, Рыцарь ответил:

– А ты довольно умная, Панк.

Я подумала, что он тоже чертовски умный. Пугающе. Холодный, расчетливый, очень наблюдательный.

Из тени подуло сильным ветром, и я задрожала, хотя воздух был еще теплым.

– Ты чего, реально мерзнешь? – Вот, я же говорю, наблюдательный. – Господи. Да ты посмотри на свои руки.

Мне и смотреть не надо было. Я и так знала, что они все в мурашках.

– Панк, я тебя уже спрашивал, и на этот раз я хочу услышать правду. Куда ты подевала свою куртку?

Я затянулась, выпустила дым в сторону и соврала:

– Я ее потеряла. Еще той весной. Но я куплю новую.

– Да? И когда же?

– Ну, как только накоплю денег и упрошу маму свозить меня в Литтл Файв.

Рыцарь выпрыгнул из кузова и скрылся где-то за машиной. Я слышала, как хлопнула дверца, а потом он появился с черной трикотажной толстовкой с капюшоном.

– На. Надевай. – Он сунул мне толстовку, и я развернула ее, чтобы посмотреть, пока он запрыгивал обратно в кузов.

– Что это значит? – спросила я, показывая на буквы на груди.

– Это значит, что к тебе не будут приставать.

– Нет, вот знак. Lonsdale. Что это?

– Это английская компания, выпускает экипировку для боксеров, – ответил Рыцарь. – Как Everlast.

– А-а. – Это было не так уж плохо. Я-то ожидала, что он сейчас скажет что-то типа «да здравствует Гитлер!» по-немецки.

Радуясь, что надпись не является эквивалентом свастики, я положила сигарету на борт кузова и натянула толстовку через голову, стараясь не разрушить прическу, на которую я еще утром убила тонну геля и сил.

Рукава были длинны сантиметров на двадцать, но хлопок был мягким и упоительно теплым, потому что весь день пролежал в нагретой машине. Я прижала руки к лицу и вдохнула. Пахло чистыми простынями, табаком и сладковатым, коричным одеколоном. Запах мне нравился.

Рыцарь увидел, что я делаю, и сказал:

– Пахнет в разы лучше, чем кофта того здорового педика, правда же?

Запах мне сразу заметно разонравился.

– Слушай, может, ты перестанешь говорить такое дерьмо? – повернулась я к Рыцарю, расхрабрившись от внезапной потребности защитить своего любимого. – Ланс никакой не педик. А даже если бы это было и так, тебе-то что? Ты что, должен ненавидеть геев? Это что, у скинхедов такие правила?

Рыцарю, казалось, понравилась моя вспышка. Приподняв угол рта, он ответил:

– У меня свои правила. Я на фиг всех ненавижу.

– Ну да, но его ты, похоже, ненавидишь больше других, – отрезала я, скрещивая на груди руки в рукавах толстовки.

– Может, это потому, что у него есть что-то, что хочу я? – сказал Рыцарь, склоняя голову набок.

– Неужели? И что же это? Волосы?

Рыцарь рассмеялся:

– Ага, Панк. Я завидую его сраному зеленому ирокезу.

Желая сменить тему, я взглянула на часы и увидела, что уже почти четыре, а я еще не звонила маме, чтобы сказать, где меня забирать. Она вот-вот уедет с работы. Рыцарь согласился подвезти меня к ее школе, докуда было всего несколько минут. А когда я предложила ему денег за бензин, он велел мне заткнуться.

Я попросила высадить меня позади здания, чтобы мамины коллеги не видели, что я выхожу из машины скинхеда. Перед тем как выпрыгнуть, я стянула с себя толстовку.

– Спасибо, – сказала я, протягивая ее обратно.

Но Рыцарь даже не попытался ее взять.

– Оставь себе, – сказал он.

– Я не могу.

– Почему?

– Потому что все знают, что она твоя.

– И что?

«А то, что это толстовка скинхеда, дебил! Я же не могу ходить в этом по школе!»

– Ну… Она мне слишком велика.

Рыцарь просто посмотрел на меня. Он отлично знал, почему я не могу ее взять, но заставлял меня сидеть с вытянутой рукой.

– Эм… Ну, спасибо еще раз, – промямлила я, кладя толстовку на сиденье между нами. – И спасибо, что подвез. Увидимся в понедельник? Пока-пока!

Схватив сумку, я на удивление элегантно выскочила из грузовика, приземлившись, как сучка, которая только и делает, что выскакивает из жутких машин. Мысль была неприятной. Рыцарь даже не нравился мне по-настоящему, но каким-то образом я провела в его машине шесть из последних семи дней. Как такое вообще могло получиться?

12

Вечером, едва увидев на зазвонившем телефоне номер Джульет, я тут же схватила трубку и пустилась в заранее отрепетированные извинения:

– Джульет! Мне так…

– Заткнись ко всем чертям.

Тони.

Черт.

Черт, черт, черт.