Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

Приходи… Мы с тобой помолчим
О вечерних полях…
О словах, что так свято храним
В разлученных сердцах.

…Так мы будем с тобою внимать

Тишине. —
Завтра, в сумерки, ты возвратишься опять[21]
Погрустить в полусне.

«В тумане призрачном уж звёзды побледнели…»

В тумане призрачном уж звёзды побледнели.
Расстались молча, как чужие, мы.
Бездрёмные качались тихо ели
В холодных снах предзимней тишины.

И очи в этот час твои были печальны,

Как отгоревших звёзд рассветный блеск…
… Мы слушали тогда, как на пруде кристальном
Звенел и умирал крыл лебединых всплеск…

«После ночей нечистых упоений…»

После ночей нечистых упоений
И грешных ласк,
Когда огонь жестоких наслаждений.
Дрожа, угас…
Когда слеза зажжёт стыдом ресницы
И ночь в душе —
Люблю глядеть, как вольно реют птицы
Там… в вышине…

Ныне отпущаеши

Отпусти мою душу незримым лучом
Отлететь к тишине безглагольной…
Рассеки её, Боже, Ты смертным мечом,
Вознося к высоте Предпрестольной!
Край пути. Сердце ранено отсветом дня.
Время кончилось с жизнию дольней.
Я иду, я иду… Не отвергни меня,
Дай прильнуть к тишине безглагольной…

«Вечерняя печаль нисходит на поля…»

Вечерняя печаль нисходит на поля.
Колоколов призывных слышу звоны…
И пурпуром зажглись бездвижных туч края,
И дальних гор немеют склоны.

И в этот час, коль в сердце грусть поёт,

Забытая в мельканьях дня тревожных, —
Воскреснет в сумерках и душу увлечёт
К мечтаньям призрачным о счастье невозможном.[22]

Сумерки

Густеют сумерки. Ползут в усталый ум.
Туманом влажным и холодным.
Сплетенье серых чувств и звенья бледных дум…
Хочу их разогнать усилием свободным, —
Но воля тупо спит. Всё сумерки густей…

Туман поёт в душе тоскливо и уныло.

Вдруг вспыхнут отблески неведомых огней!
Всё это, помню я, когда-то… раз уж было…
И в душу вновь пришло —
И сумерки густей.

Беззвучие

У рояля, пропевшего струнную песню,
Ты сидела, прощаясь с излётной мечтой.
– Мы по тайным путям из страны неизвестной
Возвращались в беззвучье с тобой.

Было больно искать обескрыленной мыслью

В дольней жизни приюта тоски:
Мы опять одиноки, опять беззащитны,
Мы лишь в мигах созвучий близки.

«Парсифаль»

Лилейные руки в созвучьях рояля
Учили о тайнах Святого Грааля.

И пели в аккордах закатные блески

И дальних прибоев прощальные всплески…

Душа возвращалась путями мистерий

К закрытой для душ народившихся двери.

И плакала тихо, склонясь у порога.

И в жизнь возвращалась[23] тернистой дорогой.

Magnificat