Читаем Рыцарь короля полностью

- Продолжайте. Это интересно...

Блез слышал ряд имен со случайными комментариями: дю Пелу, дю Пюи, Нагю, Гроссон, Брюзон... Некоторые были именами дворян, участвовавших во встрече в Лальере. Очевидно, регентше не терпелось прибрать к рукам богатства мятежников. Часть их попадет в её собственные сундуки, а не только в королевские, не говоря уж о Дюпра.

Страшась услышать то единственное имя, которое непосредственно касалось его, Блез облегченно вздохнул, когда канцлер заметил:

- Вот и все. - Он ещё раз просмотрел письмо и список, который наскоро переписал. - Да, по-моему, это все.

Но Блез обрадовался слишком рано.

- Вы, конечно, заметили один пропуск? - обронила герцогиня.

- Нет, мадам. Что вы имеете в виду? А-а, понимаю! - Канцлер догадливо улыбнулся. - Воистину ваше высочество ничего не пропустит! Маркиз - друг Антуана де Лальера. Вряд ли вы ожидали... - И он снова улыбнулся.

- Нет, сударь. - В голосе Луизы прозвучала ирония. - Мы должны восхищаться деликатностью мсье де Воля, но нам нет нужды подражать ему. Можете приписать это имя к прочим.

Она перевела взгляд на Блеза.

- Заслуги младшего сына не извиняют отца. Вы будете щедро вознаграждены, мсье, - но только вы, по вашим собственным заслугам.

Блез ясно осознал трагичность того, что столь спокойно и буднично произошло в этой тускло освещенной комнате; его воображение рисовало зловещую картину: разграбленный и опустошенный дом предков, семья, обреченная на заключение или, в лучшем случае, на нужду.

- Ваше высочество, - выпалил он, - если я оказал какую-либо услугу...

Она прервала его, подняв руку, но улыбка её стала любезной, даже обаятельной.

- Посмотрим, мсье де Лальер, посмотрим. Господин канцлер, можете поставить после этого имени знак вопроса. Не предпринимайте сейчас никаких шагов в отношении этой собственности... А теперь, с вашего позволения, продолжала она, все ещё обращаясь к Дюпра, - мне хотелось бы побеседовать с этим молодым человеком наедине. Будьте любезны приказать церемониймейстеру, чтобы нас не беспокоили ни по какому случаю.

Спрятав дощечки в карман, Дюпра поклонился и вышел.

"Какого черта ей ещё надо?" - подумал Блез.

Но потом он вспомнил о листке бумаги, который регентша сунула в свою сумочку.

Глава 13

Сев в кресло с прямой спинкой, Луиза Савойская пальцем поманила к себе Блеза:

- Подойдите-ка поближе, друг мой. У вас большие заслуги перед королем и, следовательно, перед всеми, кто любит короля, а среди них я, несомненно, первая. Я чувствую к вам особое расположение. Ваша отвага при защите мсье де Воля и спасении его жизни может сравниться лишь с вашей преданностью короне, за которую вы навлекли на себя ненависть этих бурбонских мятежников и были изгнаны из родительского дома. Браво, сударь! Начинаете вы неплохо. Я предсказываю вам долгий и усыпанный почестями путь, если вы сохраните столь же счастливые наклонности...

Когда герцогиня хотела, она умела заставить свой сухой, монотонный голос источать мед. Чтобы не поддаться его очарованию, Блезу следовало быть гораздо более искушенным и проницательным человеком, чем позволял его возраст. Награды, на которые намекала регентша, казалось, лежали уже у него в кармане. Он постарался как можно красноречивее выразить свою благодарность великодушной и щедрой властительнице.

- Однако ваши дела мы обсудим подробнее попозже, - продолжала она. Сейчас нам с вами надо поговорить о другом. Я полагаюсь на вас, мсье де Лальер; надеюсь, что вы преданы не только королю, но и мне. Я не слишком далеко захожу в своих предположениях?

Ее улыбка побуждала довериться ей всецело. Блез чувствовал, что его вводят в узкий круг, доступный только самым знатным и избранным.

- Клянусь Богом, мадам, - произнес он пылко, - я страстно желаю служить вам, и никакие предположения вашего высочества не окажутся преувеличенными. Если есть что-нибудь...

- Благодарю вас, мсье. Вы искренний человек. Поверьте мне, я это ценю. А теперь скажите: вам, полагаю, известно содержание этого письма? - Она выдвинула краешек листка из своей сумочки.

Де Лальер поклонился:

- Маркиз был настолько милостив...

- И вы знаете, что речь в нем идет об одной из фрейлин королевы?

- Да, о мадемуазель де Руссель.

- Я так поняла, что вы в состоянии сообщить нам, действительно ли она та самая дама, что изображена на миниатюре, принадлежащей этому мерзавцу де Норвилю, - девица, на которой он собирается жениться. Если это так, то вам необходимо предоставить случай...

- С позволения вашей светлости, - поспешил сказать Блез, - я уже узнал даму, о которой идет речь. Она беседовала с её величеством, когда я проходил через зал.

- Ого! - Луиза одобрительно хлопнула рукой по подлокотнику кресла. Ну что ж, это упрощает дело... Острый у вас глаз, мсье де Лальер! Клянусь Богом, вы мне по вкусу!

Тонкие губы растянулись в гримасе, оскалив зубы.

- Ах ты ж шлюха! - Она хрипло рассмеялась. - Уж она постаралась сохранить свою помолвку с этим бурбонским шакалом в полной тайне. Теперь-то мне понятно, зачем она просила пропуск в Савойю...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное