Рыцарь Курятника

— Без сомнения, и в таком случае умный человек должен предвидеть все.

— И ты все предвидел?

— Кажется, да. Главное для того, чтобы упрочить твое счастье, это — заставить Нисетту полюбить тебя и сделать так, чтобы ее брат и тот, кто должен был стать ее мужем, перестали думать о ней. Самое простое средство — чтобы ее считали умершей. Я не думаю, чтобы после замысловатой выдумки — фиакра, упавшего в Сену, — могло оставаться хоть малейшее сомнение. Как ты считаешь?

— Согласен.

— Если Жильбер и Ролан считают Нисетту мертвой — а они должны так считать — какая опасность может ей угрожать?

— Она в руках англичан, а если английская армия будет разбита?

— Этого не случится, потому что ты предупредил герцога.

— Но если?

— И тогда Нисетта все-таки не попадет в руки французов — клянусь тебе!

— Почему? Каким образом?

— Я приму меры предосторожности…

— Чтобы сохранить Нисетту пленницей?

— Да. Притом, она будет не одна.

— Как?

— Ты знаешь, что Сабина скоро присоединится к ней.

— Сабина, Сабина! Которую ты любишь, как я люблю Нисетту! Сабина, которую ты сначала хотел убить и в которую потом ты так страстно влюбился?

— Это фамильная любовь. Я любил ее мать, которая отвергла меня.

— Если похищение Сабины наконец удастся, возьмем Нисетту — если англичане не захотят возвратить ее нам, отнимем ее насильно — и уедем в Венгрию: мы будем там счастливы.

— Мы будем гораздо счастливее в Париже.

— В Париже! — с удивлением сказал князь. — Ты хочешь жить в Париже?

— А тебе разве там не нравится?

— Жить в Париже, когда нас будет преследовать вся эта ужасная шайка Рыцаря, из когтей которого мы спаслись неизвестно каким чудом…

— А мне известно.

— Может быть, ведь ты распоряжаешься, а я…

Человек, которого князь до сих пор не назвал по имени, вынул из кармана часы и, наклонившись вперед, пытался в ночной темноте определить время. И когда его собеседник хотел продолжить свою мысль, он резко перебил его:

— Садись в лодку, пора!

Князь сел в лодку и взялся за весла, а товарищ его сел за руль.

— Нам нужно переплыть Шельду? — спросил князь.

— Да. Греби сильнее.

— Скажешь мне потом, почему ты хочешь, чтобы мы жили в Париже?

— Скажу.

Лодка быстро скользила по глади реки. Было еще темно. Лодка подплыла точно к тому месту, где князь до переправы в лагерь англичан оставил мех, пойманный им в реке. Князь наклонился, чтобы отыскать мех, но не увидел ничего.

— Странно, — сказал он.

— Его уже здесь нет, — ответил его товарищ, улыбаясь.

Между Турне и Фонтенуа, расположенными на правом берегу Шельды, и Сизуаном, стоящим на левом ее берегу, по прямой линии расстояние небольшое, но в те времена дороги между ними не существовало. Еще и сейчас добраться в Сизуан из Турне можно только через Лилль и Орши. Сообщники дошли до Комфена — маленькой деревушки, находящейся близ Сизуана. Между этим городом и Комфеном есть прелестный ручеек с прозрачной, мелодично журчащей водой, который окаймлен двойным рядом ив, образующих аллеи справа и слева ручья. Ивы были великолепные, но между ними была одна просто необыкновенная — столетняя, со стволом по крайней мере метров пяти в обхвате. В двухстах шагах от ручейка, на левой оконечности луга, возвышался замок во фламандском стиле. Князь и его товарищ подошли к ручейку, остановились недалеко от старой ивы и внимательно осмотрелись вокруг. Убедившись, что за ними никто не подсматривает, они приблизились к дереву. Впрочем, темнота была такая, особенно в этом месте, что было практически невозможно различить что бы то ни было в трех шагах.

— Влезай! — сказал спутник князю.

Князь ухватился было за ветку дерева, но тут же обернулся.

— Каким именем называть тебя сегодня? — спросил он шепотом.

— Сомбой! — ответил тот.

Князь легко полез по толстому стволу, цепляясь за ветви. Добравшись до середины дерева, он наклонился, сунул руку под одну из нижних ветвей и поискал что-то ощупью. Вслед за этим часть ствола медленно отодвинулась — показалось глубокое отверстие. Внутри ствол был пустой, как это часто бывает в ивах, но снаружи это было совершенно незаметно. Князь сел на краю дупла, опустив ноги внутрь, потом скользнул вниз и исчез. Тот, кто велел называть себя Сомбоем, последовал за ним.

Тогда приподнявшийся кусок ствола медленно опустился, и тайного прохода как не бывало.

XX. СОМБОЙ

Ворота парка небольшого замка, крыша которого высилась над деревьями в конце луга, отворились, и на дорогу выехала карета, запряженная двумя сильными лошадьми, направляясь к первой станции по дороге от Сизуана в Сент-Аман.

— Мы приедем!

— Ты начинаешь верить? — спросил Сомбой, улыбаясь.

— Я верю всему, в чем уверяешь ты, потому что ты способен на все.

— Даже заставить тебя жить в Париже с Нисеттой, тогда как я буду с Сабиной?

— Этому труднее поверить, но…