Рыцарь Леопольд фон Ведель

Как обычно, прошло немало времени, прежде чем ее величество отпустила кавалеров и дам и удалилась с приближенными своими, чтобы одеться к банкету и балу, которые завершали празднество. Леди Мария, графиня Пемброк, обер-гофмейстерша, знаком указала Анне и Руфи выйти из зала боковым ходом. Одна негритянка — редкость в Лондоне тогдашней эпохи — провела их коридорами к маленькой двери и отворила последнюю — и Анна и Руфь очутились в высокой комнате с одним окном, с позолоченным потолком и с кроватью под бархатным балдахином. Это была спальня Елизаветы.

Вскоре послышались шаги и голоса, отворилась дверь, и в комнату вошла сама Елизавета, заперла двери и медленно приблизилась к смущенной Анне, стала рассматривать ожерелье на ее груди.

— Не знаю, милая мисс, случились ли с вами сегодня столь странные вещи, как с нами. Не желая вмешиваться в дела, которые скрывают от нас, прошу вас настолько быть со мной откровенной, насколько это необходимо для выяснения отношений наших к некоторой личности. Мы очень любим вас и надеемся, что, как женщина в отношении женщины, вы оцените это и будете действовать согласно этому, поэтому будете откровенны.

— Ваше величество, — внезапно покраснев, ответила Анна, — я буду откровенна в отношении Елизаветы, первой девицы Англии.

— Этого только и хотим мы в настоящую минуту! Вы узнали этого… бея Рамлы? Кто он такой?

— Я узнала его по черно-красному кругу на щите. Это — Леопольд фон Ведель.

— Он предложил мне подарок, который, как полагаю, из одного источника с вашим ожерельем. Посмотрите!

И Елизавета показала головной убор, далеко уступавший богатством ожерелью Анны. То был ободок в виде змеи из зеленой бронзы, и на нем находилось двенадцать точно таких же изумрудов, какими украшалось ожерелье Анны.

— Мне известна эта вещь, это корона древней египетской царицы, — вздрогнув, ответила Анна.

— Следовательно, Леопольд — это далекий, умерший для вас друг? Вы некогда любили его и… и Ахмет приехал для того, чтобы копьем добыть себе любовь и честь? Подите сюда, милая, сядьте подле меня и расскажите о ваших и его страданиях! Для нас, для вас и для него — это важнее чем вы думаете!

Во всем облике Елизаветы было столько нежности и вместе с тем болезненной тревоги, что, не в состоянии противиться, Анна рассказала королеве о своей любви и юношеской привязанности Леопольда, о скитальческой жизни Леопольда и, наконец, о письме Ахмета, окончательно порвавшем их связь. Леопольд в отчаянии отправился скитаться по свету, и Анна свиделась с ним только в Англии.

— Из дурно понятой, преувеличенной женской скромности, в порыве негодования вы сделали величайшую глупость, милая Анна, и повергли в несчастье и себя и его! Ах, милая моя, сколько раз я верила любви мужчин и — обманывалась! Можете ли вы знать, в какую бездну повергло его отчаяние?

— О, я догадываюсь, — воскликнула Анна. — Мой брат встретил Леопольда в Аслей-Галле, после аудиенции у сэра Уолсинхэма.

— Прежде чем он отправился в Шотландию?

— Да, фон Ведель сказал брату, что теперь я могу быть спокойна и что если бы я даже снова полюбила его, то он считает себя недостойным меня.

Елизавета встала и стала ходить взад и вперед по комнате.

— Действительно, его положение отчаянное! Он стоит между вечным позором и смертельной опасностью.

— И вам известны этот позор и опасность, ваше величество?

— Молчите, дитя! Известны — и потому именно я молчу! Говорить об этом — значит подвергать его смерти и позору, и не его одного! Уповай на Бога, подобно мне! Господь, возведший меня на престол Англии, в должное время защитит меня, тебя и его! Я и сама блуждаю еще во мраке, но с этой минуты многое стало ясно мне. Скажу, однако, — и глаза Елизаветы сверкнули — что если я ясно увижу перст Божий, то смело пойду по указанному мне пути, хоть бы кровью обагрились ноги мои! Довольно! Забудьте о том, что мы говорили! Возложите мне на голову символ бесконечности, пусть знают, что я почтила его подарок, пусть видят, что твое ожерелье и эта диадема из одного источника!

Анна и Руфь повязали диадему на светлые волосы Елизаветы, затем она отпустила их с приказанием присутствовать на балу. Диадема королевы возбудила живейшее внимание, так как сходство ее с ожерельем Анны тотчас же было подмечено. Каких только ни делали предположений!