Рыцарь умер дважды

Убедившись, что все насладились зрелищем разрубленных негритянок, он сдвигает половинки ящика обратно. Склоняется, шепчет что-то, водя по зияющей трещине длинными пальцами. Потом выпрямляется, снимает крышку и как ни в чем не бывало подает руку абсолютно целым «сиамкам», помогая встать. Женщины разворачиваются к зрителям, демонстрируя: две руки, две ноги, две головы и сросшееся тело. Наряд открытый: пышное платье винного цвета выше колен, подобное наденет даже не каждая продажная женщина. Оно доказывает, что обмана нет: с таким подолом негде было бы спрятать конечности, а глубокое декольте подчеркивает одну на двоих пару пышных грудей. Негритянки шлют поцелуи толпе, с удовольствием купаются в овациях. Великий, опираясь на топор, скромно стоит позади. Вдруг он, вскинувшись, вздрагивает, ― и с ним вздрагивают все. Скрипичная музыка резко сменяется барабанным боем. Опасность, опасность!

Фигуры в темных одеждах бесшумно спрыгивают сверху, со столбов. Двое подлетают к негритянкам и волокут прочь со сцены. Женщины сопротивляются, и каким же ужасом искажаются их лица, когда двое других скручивают Великого и начинают обматывать цепью. Он бранится и извивается, но тщетно: колодки смыкают на руках, потом на ногах, наконец завязывают рот. Многие зрители вскакивают. Теперь и отсутствие трапа не остановит горожан от попыток прийти на выручку, но порыв пресекает возвращение еще двух теней: с собой те тащат новый ящик в человеческий рост. Ящик обит железом. Похож на саркофаг.

Барабаны стучат, ритм неуловимо гипнотизирует. Поднявшиеся было смельчаки садятся, завороженно таращатся вперед. Великого укладывают в железный гроб, задвигают крышку. Стук смолкает, и в наставшей тишине одна за другой лязгают пять металлических заклепок. Тени с натугой поднимают ящик, подходят к краю сцены и… бросают ношу за борт. Да, они действительно бросают ящик, где находится скованный живой человек, в реку. Мне слышен плеск, а кто-то, наверное, даже видит, как волшебник уходит под воду, как по Фетер расходятся круги. За звуком падения снова липкая тишь. Погасла сцена.

Сердце колотится; не понимаю, что страшнее, ― если рыжий человек не выберется из реки или если вернется. Люди неистовствуют: одни лезут вперед, другие их удерживают. Кто-то рвется сигануть в воду, но на нем с визгом повисает женщина, вероятно, его же супруга.

– Спасите ирландского парня! ― басит какого-то мужчина.

– Он же захлебнется! ― вторит женщина.

– Вы спятили!

– Зовите рейнджеров!

– Шериф! Шериф!

Люди перепуганы всерьез. По бухте гуляет ветер, шумит река, а твари… жуткие мифические твари, украшающие борт «Веселой весталки», светятся, скалятся, вот-вот перестанут быть просто рисунками и, ожив, ринутся на берег. Кто-то молится. Я зажмуриваюсь и прижимаюсь к отцу, он обнимает меня за плечи, неуверенно утешая, но…

– Смотрите!

Новый всплеск не такой тяжелый, как когда бросали ящик. Видимо, кто-то все-таки рванул в реку спасать Великого. Редфолл? Поступок в его духе, но, не желая ни в чем уверяться, я не открываю глаз. Сижу недвижно, содрогаюсь от озноба. Вокруг просыпается притихшее было море звуков. Вздохи. Крики. Слова.

– Смотрите, смотрите…

Вспышка перед сомкнутыми веками ― кажется, осветили сцену. Я открываю глаза и вижу одинокую фигуру, замершую в сияющем круге на носу корабля. Я ошиблась: никто не нырял в Фетер, скорее из нее кто-то… выпрыгнул?

– Это он! Он! ― доносится из-за моей спины. ― Живой парень!

Великий кланяется. С мокрых волос капает; руки и ноги свободны; ни следа цепей. Он выпрямляется, задумчиво, точно в недоумении, кто это на него уставился, оглядывает нас и, наконец, кланяется во второй раз ― плавно и глубоко.

– Спасибо! ― звучит зычный голос, который я знаю. ― За тревогу и веру, за любопытство и, в конце концов… ― усмешка, ― за доллары. Надеюсь, вы поняли суть Мистерии Мистерий. Впустите ее в душу. Рвите ваши цепи, господа и дамы. Поступайте, как велит сердце, не позволяйте заточать вас в темницы. И тогда вам не будет страшно ничего, даже смерть. А теперь… ― он поднимает брови, ― похлопаете? Обожаю аплодисменты.

Оркестр грохочет маршем. Снова люди вскакивают, и тянут шеи, и хлопают, и топают, и вопят «Браво». Встал даже доктор. Отец нетерпеливо тянет вверх и меня, шепча:

– Поднимись, Эмма! Ты же ничего не видишь!

Я поднимаюсь, и желтые глаза волшебника сразу устремляются прямо на меня, только на меня. Он кланяется публике в третий раз, особенно низко, но распаленный рассудок подсказывает: поклон тоже мой.

«Здравствуй, Эмма. Ты готова?»

Не стоило идти на Мистерию Мистерий. Жаль, окончательное понимание настигает лишь сейчас, когда я остолбенело застыла меж отцом и доктором и гляжу вперед. На человека, только что восставшего из мертвых, ведь как иначе назвать появление со дна реки того, кого швырнули туда скованным? Он Великий. Эскапист, мастер побегов. И он, конечно, умеет сбегать из каменных саркофагов. Даже тех, что зарыты в землю в других мирах.