Рыцари былого и грядущего. Том I

– Ваши извинения приняты. Поймите, Гуго, что я не трус, который прячется от боя в богадельне.

– Да что вы, Раймонд. Я восхищаюсь мужеством рыцаря, который вместе с Готфридом шагнул на иерусалимскую стену. Я совершенно не имел в виду ничего такого. Если вы больше не сердитесь, мы с Роландом очень просили бы вас рассказать о штурме.

– Ну что ж… Я никогда и никому не рассказывал об этом кошмаре. Другие участники штурма, уверяю вас, тоже весьма не любят о нём вспоминать. Но, видимо, пришло время. Может быть, тогда вы поймёте меня.

***

Насколько мне известно, в Европе до сих пор судачат о том, что крестоносцы напрасно освобождали Иерусалим. Дескать, христиане, проживавшие в Святом Граде, находились в полной безопасности, никто их за веру не преследовал и вообще пальцем не трогал, а потому ни в каком освобождении они не нуждались. Если вы слышали что-нибудь подобное – не верьте. Это ложь. Положение иерусалимских христиан, когда мы подходили к стенам Святого Града, было воистину ужасным. При арабах местные христиане может быть и жили в относительной безопасности (и то лишь относительной), но когда город завоевали турки жизнь иерусалимских христиан превратилась в ад.

Церкви Иерусалима ежедневно подвергались жестоким нападениям. Порою неверные врывались в церкви прямо во время богослужения. С бешенными криками они опрокидывали священные сосуды и топтали их ногами, избивали священников, подвергали их изощрённым оскорблениям. Иногда забирались на алтари и дико гоготали. У какого христианина не содрогнется сердце, когда он узнает, что на алтарях, где находились Святые Дары, ныне восседают разнузданные богохульники. Иступлённое варварство этих нехристей являлось во всей силе особенно во время торжественных дней. Рождество Христово и Святую Пасху турки обычно встречали убийством христиан.

Иерусалимский патриарх стал настоящим страстотерпцем. Его не убивали, кажется, лишь для того, чтобы иметь возможность постоянно глумиться над самым уважаемым христианином Святого Града. Нередко можно было видеть, как патриарха, схватив за бороду, тащат по улице, словно последнего раба. Иногда его безо всякой причины бросали в темницу, зная, что это вызовет скорбь у всех христиан и можно будет поглумиться над ними, когда они придут просить о его освобождении.

– А паломники? – Гуго вставил вопрос, – как тогда обстояло дело с паломниками?

– Ничуть не менее ужасно. Пилигримы во все времена шли в Иерусалим, не взирая ни на какие известия о творящихся там ужасах. Шли они и во время владычества турок. Большинство паломников погибало от голода и жажды ещё по дороге, потому что в Палестине никто не хотел продать им еды. Те, которым удавалось избежать голодной смерти, чаще всего погибали от бандитских кинжалов. Угрозы и оскорбления, побои и смерть ожидали паломников на Святой Земле. Те из них, кто всё-таки достигали Иерусалима, вдруг узнавали, что за вход в город турки требуют золото, а какое золото могло быть даже у самых богатых из них на исходе этого странствия скорби? Многие паломники погибали под самыми стенами Иерусалима, так и не попав в Святой Град. Некоторые пытались перелезть через стену, и это чаще всего тоже заканчивалось смертью.

– Я помню, Раймонд, что рассказывали в Европе о необходимости защищать восточных христиан, – сказал потрясённый Гуго, – плели множество небылиц и на преувеличения не скупились, но этой страшной правды не знал никто. Когда вы узнали всё это?