Рыцари былого и грядущего. Том II

– Батюшка, мне трудно даже выразить, насколько я вас уважаю, хоть и говорю, может быть, без надлежащего почтения. Но ведь очевидно же, что тут в церковной позиции – явное противоречие. Если завтра на Россию нападут враги, все священники дружно благословят военных встать на защиту Родины. На убийство благословят. И вы благословите меня убивать, возможно, ни в чём не повинных людей только за то, что они одеты в шинели другого цвета. Но вот я говорю вам: благословите меня взять в руки оружие для защиты наших святынь, наших алтарей, для защиты права христиан оставаться христианами. Благословите меня на войну за веру. И вы откажете мне в благословении. Убивать невиновных, всего лишь выполняющих приказ, священник благословит. А истреблять сатанинскую нечисть и защищать христианство – священник не благословит.

– Да, это реальное противоречие. Благословлять обычную войну священноначалие вынуждено, потому что христиане должны быть лояльными гражданами. А благословлять войну за веру нас никто не вынуждает, это уже наш внутренний вопрос, и тут уж мы не идём на компромисс. Всё вроде бы правильно, а как-то не очень. Давай так. Мы закончим этот разговор через неделю.

***

Через неделю отец Владимир встретил Серёгу мрачнее тучи:

– Я много думал и в итоге ничем не могу тебя обнадёжить. Чтобы стало понятно, о чём речь, приведу такой пример. В начале XX века великая княгиня Елизавета решила создать в Москве Марфо-Мариинскую обитель, где жили бы не монахини, а диакониссы.

– Жёны диаконов что ли?

– Нет. Диакониссы – древний институт Православной Церкви – женщины, посвятившие себя служению ближним, по-нашему говоря, социальному служению. Позднее диакониссы по неведомым причинам исчезли, хотя никто этот вид служения не запрещал. И вот великая княгиня Елизавета решила порадовать православный мир возвращением диаконисс. На свои деньги она отстроила помещение и создала общину. Это были сёстры во Христе, вели полумонашеский образ жизни, ходили в особой одежде, напоминающей монашескую, но не были монахинями. Работали в больницах и другое в том же роде. Сама великая княгиня исполняла роль игуменьи, носила деревянный крест, напоминающий игуменский. В общине у неё были в основном вдовы, то есть всем было хорошо – вдовы получали твёрдый кусок хлеба и возможность вести благочестивую жизнь, множество людей вокруг получали их заботу, а главное – всё это во Христе, с молитвой.

– Раз она смогла исполнить свой замысел, значит её благословили?

– Благословили. А знаешь почему? Потому что она принадлежала к правящему императорскому дому. Не так-то легко было её не благословить. Но даже то, что она входила в круг ближайших родственников государя-императора не уберегло её начинание от неприятия со стороны значительной части иерархии. Что это такое? Вроде бы обитель, а не монастырь. Вроде бы сестры во Христе, а не монахини, вроде бы игуменья, но и сама монашеских обетов не давала. Многим всё это очень не нравилось, и если бы подобную общину диаконисс решила создать безвестная дворяночка или купчиха – никто бы не позволил. Ты понял, куда я клоню?

– Да уж как не понять. Никаких внятных вероучительных препятствий к возрождению института диаконисс не было…

– … И даже более того – существование диаконисс – древняя, исконно православная традиция, освящённая авторитетом святых отцов. Тут, казалось бы, и спорить не о чем, а не приняли, исходя из простой логики: сомнительно нам всё это, не было такого на нашей памяти. Хочешь быть монахиней – иди в монастырь, не хочешь идти в монастырь – оставайся мирянкой, а это что ещё за диаконисса? Давайте, бабоньки, как-нибудь по-нормальному. А теперь прикинь, что ты предлагаешь. Во-первых, тамплиеры – изобретение католическое. Во-вторых, само слово «тамплиер» ныне охотно используют масоны и даже сатанисты. В-третьих, тут затрагивается один из очень болезненных нервов православия – право на применение силы в интересах веры. Сие есть предмет бесконечной полемики, и никто не захочет переводить эту полемику в практическую плоскость. А, кроме того, насколько мне известно, ты не являешься племянником Горбачева. Итак, очень простой вывод: никогда ни один православный священник или епископ не благословит создание русского ордена воинов-монахов. Никакие аргументы из области канонического права или нравственного богословия, никакие ссылки на преподобного Сергия Радонежского не только не помогут, но и вообще не понадобятся. Никто с тобой полемику на эту тему вести не станет, тебе просто скажут: это всё не наше, нам это не надо, и разговор на этом закончится.

– И вы тоже не благословите?

– Разумеется, не благословлю.

– Боитесь начальства?

– Дурак ты, Серёга. При чём тут «боюсь»? Неловко даже слышать такую чушь от умного вроде бы человека. Я – представитель иерархии. Для того, чтобы благословить начинание даже куда более традиционное, я должен сам испросить благословение. Иерархия – от Бога, а без послушания иерархии не существует. Не из страха земного, а из страха Божьего я не считаю себя вправе таким образом своевольничать.