Рыцари былого и грядущего. Том II

– Мы помним о том, как много у католиков своих специфических ересей. Но ведь мы признаём их христианами, признаём их священство и таинства. Существует целый ряд общехристианских признаков, которые есть и у нас, и у них. И тогда вопрос: тамплиеры – порождение католических ересей или общехристианской доминанты? Если справедливо второе, тогда в Ордене Храма нет ничего специфически неправославного.

– Хорошая постановка вопроса. Грамотная. Ответ, мне кажется, надо искать не в области теории, а с опорой на практику. Почему ни в одной православной стране никогда не появлялось ничего похожего на Орден тамплиеров? Значит, православные никогда не считали это изобретение общехристианским и усматривали в нём нечто чуждое православию.

– Не обязательно. Православные не заимствовали духовно-рыцарские Ордена, потому что в странах греческой и славянской культуры не было рыцарства. То есть причина, почему у православных не было тамплиеров, лежит в сфере культурной и ментальной, а не религиозной.

– А сейчас что изменилось?

– Ментальность переменчива, только православие неизменно. Предположим, кое-что изменилось, и сегодня на Руси уже есть люди специфически рыцарского психологического склада. И тогда мы возвращаемся к прежнему вопросу: содержит ли православие некие препятствия к появлению тамплиеров? Не национальные традиции православных стран, а именно само православие, как сумма религиозных убеждений, препятствует ли каким-то образом учреждению православного ордена воинов-монахов?

– Давай подумаем. Согласно святым канонам, священник не имеет права брать в руки оружие. Если священник убьёт кого-нибудь даже случайно, без вины, не нарушив гражданского закона, его всё равно лишат сана. Но на монахов это не распространяется. В теории, казалось бы, нет запретов на вооружение монахов, но в практике нет прецедентов – не на что опереться. Православие – штука тонкая. Здесь судят не только по букве канона. Если не сложилась традиция, если нет обычая, если мы не можем опереться на суждение кого-либо из святых отцов или почтенных старцев – такое учреждение в православии вряд ли можно будет признать законным.

– Есть прецедент! Один из самых почитаемых на Руси святых признал за православными монахами право на оружие. Преподобный Сергий Радонежский благословил монахов Пересвета и Олябю на битву под знамёнами князя Московского Димитрия.

Отец Владимир крепко задумался, а потом неуверенно продолжил:

– Это было в экстремальной ситуации и лишь однажды. Если бы Псресвет и Ослябя не погибли в Куликовой битве, они, надо полагать, вернулись бы в монастырь, а вовсе не остались бы при князе Димитрии в качестве вооружённых монахов.

– Что возможно в экстремальной ситуации, то возможно в принципе. Что было однажды, то может быть дважды. А говорить, что было бы, если бы Пересвет и Ослябя не погибли – это уже, извините, гадания, а не факт. Впрочем, тут чутьё историка подсказывает мне, что вы правы – вероятнее всего, наши иноки действительно сложили бы оружие и вернулись в монастырь. Но остаётся вопрос – почему? Почему Пересвет и Ослябя, первые русские тамплиеры, всё же не могли создать военно-духовный Орден? Да потому что на Руси не было сильной военной аристократии, которая только и может стать базой возникновения Ордена. А вовсе не потому, что в православном вероучении есть нечто препятствующее учреждению Ордена.

– Можно подумать, сейчас появилась военная аристократия.

– Это другой вопрос. Вы, батюшка, в сторону не уводите. Мы сейчас говорим о православии, а не о структуре современного российского общества.

– Жёстко ты меня экзаменуешь, чадо Сергие, на сан совсем не оглядываешься.

– Искренне прошу прощения, ваше высокопреподобие, но я способен говорить только на равных, если, конечно, речь не идёт об исповеди.

– Да ладно уж, смирю свою гордыню, – отец Владимир тяжело вздохнул, легко улыбнулся, помолчал и продолжил. – Видишь ли, какая штука, Серёжа. Дело ведь не только в существовании запретов, отсутствии прецедентов и опоре на авторитеты. Дело в тонком чувстве духа православного монашества. Монах уходит от мира ради борьбы с греховными страстями, а какое может быть монашество посреди бурления мирских страстей, в военной среде?