Рыцари былого и грядущего. Том III

Фигурки сразу же остановились. Тамплиеры радостно вскочили и устремились навстречу обретённым отшельникам. Семь рыцарей в белых плащах сдержанно обняли семерых монахов в чёрных подрясниках. Их встреча была немногословна. На этой страшной горе христианин узнавал христианина так же безошибочно, как раньше человек узнавал человека – две руки, две ноги, какие ещё вопросы? Здесь было не сложнее – от христианина исходила энергия, которую не с чем было перепутать.

– Мы будем защищать вас, – просто сказал Сиверцев старейшему из монахов, маленькому, сухонькому старичку с жидкой седой бородой.

– Доброе дело, – спокойно сказал старец, – А то вчера нас уже почти настигла целая толпа окаянных нехристей.

– Как спаслись? – удивился Сиверцев.

– Исключительно Божьим вмешательством. Нехристи вдруг остановились, их начало гнуть и корёжить, потом они всей толпой побежали обратно, словно у них появились дела поважнее, чем с нами возиться.

– Да… – вздохнул Андрей, – у них появилось очень важное дело. Примерно в пяти дневных переходах отсюда мы очистили от нехристей монастырь, освободили иноков, там сейчас почти непрерывно совершается Божественная Литургия, а для нехристей это как красная тряпка для быка, причём, распознают они этот раздражитель с любого расстояния.

– Теперь понятно, – так же спокойно сказал старец.

– Много было гадов?

– Сотни две, не меньше.

– Монастырь оттянул на себя приличную силу. Там, конечно, всех вырежут, но сюда эти нехристи уже не успеют вернуться.

– Не успеют, Андрюша, не успеют, – тихо вздохнул старец, словно радуясь за Сиверцева, что у него всё в порядке.

Андрей почти не обратил внимания на то, что старцу известно его имя. Божьим людям, понятное дело, бывают известны вещи и посерьёзнее. Он по-деловому спросил:

– Как вы думаете, мы скоро успеем подняться на вершину?

– За пару дней. Но это, Андрюша, будут горячие денёчки.

– А сколько мы должны будем удерживать вершину?

– Думаю, что нам не придётся её удерживать. Отслужим Божественную Литургию, а там и всему конец.

– По срокам ещё где-то месяца три.

– Грешный Иоанн день и ночь молил Господа нашего Иисуса Христа о сокращении сроков. Чувствую, что Учитель внял моим молитвам. Чувствую это всем сердцем, так исстрадавшемся в разлуке с Учителем. Впрочем, Он всегда был со мной, а я – с Ним.

– Отче? Это вы?

– Не узнал грешного пресвитера Иоанна?

– Не узнал, – виновато улыбнулся Сиверцев.

– Да, я сильно сдал, едва шагнул в этот мир, сразу же начал быстро стареть. Но теперь уж ничего – не долго осталось.

– Давно вы здесь?

– Да как сын погибели явил свою мерзейшую мощь, так я сразу сюда. Нашёл этих славных ребят. У них как раз старец один почтенный умер, вот я к ним вместо него и напросился. Приняли, не отказали старику.

– А они знают, кто вы?

– А кто все мы? Слуги Христовы. Разве надо ещё что-то знать?

Сиверцев опять виновато улыбнулся. Тамплиеры беседовали со «славными ребятами» среди которых трое выглядели не моложе пресвитера Иоанна, другие были мужчинами в расцвете сил, а младший был совсем юным – с русыми, как чистейший лён, волосами и ясными голубыми глазами. «Совсем как Сент-Омер», – подумал Сиверцев и заметил, что сердце его не защемило от боли утраты. Физическая смерть больше не имела значения, счёт земной истории пошёл на часы, и если они не потеряли Христа в своей душе, значит не потеряли и друг друга. Скоро все встретятся.

Теперь Андрей знал, что самое трудное уже позади, они смогли прорваться через чудовищный депрессивный кошмар. И только теперь он понял, что могли бы и не прорваться – на этой дороге можно было забыть не только имя Божие, но даже и собственное имя, причём первое было бы страшнее второго. Но они смогли сохранить в душах самое главное. Где не хватило духовности, там компенсировали дисциплиной. Скверные они монахи, зато военные неплохие.

Теперь, рядом с дорогим пресвитером, всё будет проще. Боль не ушла из души, но ослабла и стала пульсирующей – словно рана заживала. Теперь осталось лишь достойно погибнуть. А, может быть, и не придётся погибать, может быть, они встретят Спасителя, не встретив смерти? Впрочем… сколько раз за свою жизнь Сиверцев «вкусил смерти» – страшного духовного разложения. Он вдруг разом вспомнил всё: и Советскую армию, и мучительное начало службы в Ордене, и кошмарные схватки с сатанистами, и почти невыносимую потерю друзей. Он прожил жизнь рука об руку со смертью и только сейчас понял, как часто она брала верх. Он мог бы точно сосчитать, сколько раз он умирал, когда от его души оставались лишь жалкие смердящие лохмотья. Сколько раз Господь воскрешал его, мёртвого. И вот он всё ещё жив. Жив для самой последней смерти. Которой не будет. С Божьей помощью.

– Хлебушек-то мой пригодился? – светлые и печальные думы Андрея прервал ласковый голос пресвитера.

– Ничем иным с тех пор и не питались.

– А вина не раздобыли?

– Есть бутылка прекрасного краснодарского кагора, – просиял Сиверцев.

– Замечательно. Очень надеялся, что у вас будет вино. А то где бы мы его взяли посреди камней? Итак, готовы ли вы отслужить перед восхождением Литургию?