Рыцари былого и грядущего. Том III

– Как же не готовы, отче?

– Я почему спросил? Мы как радисты Божии. Выходим на связь, нас тут же пеленгуют, обнаруживают. Отслужим Божественную Литургию – сюда сразу же со всего Афона начнут сбегаться нехристи окаянные, все, какие остались. Может, не будем пока служить, подождём до вершины, там и выйдем на связь с Небесами?

– На вершину, отче, надо ещё подняться. Если сейчас не укрепим свои силы Литургией, как же поднимемся? А то, что нехристи сбегутся, так на то здесь и тамплиеры. Вы меня испытываете, отче?

– Нет, зачем… Просто ты всё сам должен решить. Грешный пресвитер ни за кого решить не может. Спроси у всех своих храмовников, готовы ли они ради Божественной Литургии вызвать на себя страшный натиск сатанинских сил?

Маршал спросил. Храмовники были готовы.

***

После совершения Божественной Литургии и отшельники, и тамплиеры причастились. Страшная душевная боль, которая преследовала их всё это время, почти полностью прошла. Совершенно она не могла их оставить в этих адских местах, да никто на это и не надеялся. Время испытаний близилось к завершению, но оно ещё не истекло.

Тропинка, которая вела на вершину горы, становилась всё круче и круче, но шли они достаточно бодро, лишь изредка останавливаясь. Всем придавало сил понимание того, что финал близок. Изредка они видели на вершине храм Преображения Господня, он словно парил в облаках и казался воистину небесным храмом. Шли молча, берегли дыхание, к тому же каждый понимал, что время для разговоров друг с другом вышло, осталось лишь немного времени для самого главного в их жизни разговора с Богом. По их просветленным и одновременно сосредоточенным лицам можно было судить о том, что каждый хорошо осознавал – в их руках сейчас находится вся земная история.

Наконец произошло то, чего все они ждали. Даже не оборачиваясь, каждый ощутил, что приближается огромная масса врагов, их словно настигла мерзкая волна отрицательной энергии. И действительно, по их следам длинной чёрной змеёй скользили нехристи, постепенно сокращая расстояние. Маршал сразу же сказал пресвитеру: «Идите вперёд, мы решим эту проблему».

– К счастью, они не могут наброситься на нас разом всей массой, – сказал Сиверцев своим, когда отшельники ушли вперёд. – Тропинка узкая, её могут перекрыть два человека…

– Я остаюсь, – мирно улыбнувшись, сказал Эстебан д’Албугера. – Если бы вы видели, как мы с Кристобалем да Гамой сражались один против тысячи, вы не усомнились бы, что старому д’Албугере это можно доверить.

– Черногорцам тоже не привыкать сражаться одному против тысячи, – так же мирно улыбнувшись сказал Милош. – Я остаюсь с Эстебаном.

Торговаться, кто остаётся, не стали. Маршал скорее для соблюдения формальности сказал то, что и так было понятно: «Не торопитесь принимать героическую смерть. Ваша задача – удержать их как можно дольше». Эстебан и Милош просто молча кивнули. На прощание Сиверцев сказал только одно слово: «Увидимся». Пять оставшихся тамплиеров ускоренными шагами пошли вслед за отшельниками, не оборачиваясь.

Примерно через полчаса Сиверцев услышал позади внизу звон железа, но и тогда не стал оборачиваться, лишь отметил про себя, что дерутся молча. Всё правильно. Время боевых кличей прошло. Всё теперь так просто и понятно, что не нужны даже междометия. Ни им, ни противникам.

В душе Андрея совершенно не было ощущения потери боевых друзей. Сейчас погибнет Милош, вместе с которым они прожили целую жизнь, не раз прикрывая друг друга посреди страшной мясорубки. А у него, Сиверцева, когда он думает об этом, на душе радостно. Совершенно отсутствует ощущение трагедии или хотя бы просто потери. Сегодня они расстались совсем ненадолго. Скоро всеобщее воскресение. Неожиданно душу Андрея обдало тёплой волной от мысли, что скоро он увидит Дмитрия Князева, смерть которого была для него страшным ударом. А ведь и тогда трагедии по-существу не было. Они расстались не навсегда, и их встреча была лишь вопросом времени. Он испытывал боль утраты не потому что произошло нечто непоправимое, а всего лишь из-за слабости своей веры, из-за своего духовного несовершенства. Теперь близость финала лишь обострила ощущение того, что он не потерял Милоша, но если бы даже финал был бесконечно далёк, духовно развитый человек чувствовал бы то же самое.

Подъём становился всё круче и круче. Звон железа теперь слышался не сзади а внизу. Он слышался ещё три часа, в такой тишине звуки разносятся великолепно. Потом всё стихло, видимо, бой завершился с понятным результатом. Братья получили трёхчасовой выигрыш во времени.

Сиверцев нагнал пресвитера и, никак не прокомментировав кончину Эстебана и Милоша, просто спросил:

– Далеко ещё до вершины?

– Если пойдём так, как сейчас идём, то будем наверху уже часов через пять. В обычных условиях мы сделали бы привал, но наши условия несколько необычны. Есть ещё силы?

– Время оплачено кровью братьев. Силы, конечно, на исходе, но мы понимаем, что привал невозможен. На земле мы уже не получим отдыха.

– Значит, идём. Мои славные ребята тоже ещё держатся.