Рыцари былого и грядущего. Том III

Лалибела рассказал историю, случившуюся сразу же после его рождения, историю «братских казней» и видение таинственных храмов.

– Это невероятно! – воскликнул Эраль. – Пчёлы – герб Меровингов. Лалибела, тебя благословили пчёлы Меровингов.

– Меровинги – это ваша священная династия?

– Да. Когда первый Меровинг, король Хлодвиг, принял веру истинную, с небес спустилась голубка, которая принесла пузырёк со священным миром, которым Хлодвиг и был помазан на царство. С тех пор священное миро в том пузырьке не иссякает, им помазывают на царство всех королей Франции.

– Меровинги всё ещё правят у вас на Западе?

– Нет. Утратили священное право. Власть перешла к Каролингам, и теперь она у их побочной ветви – Капетингов. Но священное миро не иссякает.

– А пчёлы – по-прежнему на вашем знамени?

– Ныне знамя христианских королей Франции – орифлама – золотое пламя.

Теперь уже Лалибела был потрясён ничуть не меньше, чем до этого Эраль. Принц долго молчал, не меняясь в лице. Рыцарь, уже перенасыщенный тайнами, тоже не подавал голоса. Наконец, Лалибела начал веско говорить:

– Я открою тебе священную тайну под знаком которой живу и под знаком которой совершу всё, что мне надлежит совершить. Пчёлы и золотое пламя – одно. Это двойственное проявление единой мистической реальности. Это ваша мистика и это моя мистика. В моей судьбе уже проявили себя оба священных символа великих христианских правителей Запада. Теперь моё предназначение становится мне понятнее, хотя оно ещё и не вполне ясно. То, что я совершу, должно сыграть некую мистическую роль в судьбе христианского Запада. Как же это связано с видением великих храмов? Ещё не знаю, но в вечности уже существует то, что мне предстоит узнать.

***

– Мы должны построить замок, который перекроет брод Иакова. В верховьях Иордана, у Генисаретского озера, сарацины имеют удобную переправу, через которую проникают в Галилею. Этому пора положить конец. Замок тамплиеров навсегда запрёт брод Иакова, – заявил Одон де Сент-Аман тоном, не терпящим возражений.

– По условиям перемирия мы не имеем права строить новые крепости на границах, – спокойно заметил король Балдуин. Смертельная болезнь сделала царственного юношу философом и сейчас он, казалось, не имел ни малейшего желания спорить с магистром тамплиеров, а просто размышлял вслух.

– Лично я не принимал на себя никаких обязательств перед султаном, – дерзко заявил де Сент-Аман. – И с каких это пор тамплиеров считают исполнителями султанской воли?

– Вы нарушите обещание, данное королём. Вам безразлична честь короля? – Балдуин сказал это так спокойно, как будто и не про себя говорил.

– Честь короля не в том, чтобы позволять сарацинам беспрепятственно переходить Иордан.

– Значит, теперь уже вы решаете, в чём честь короля? Скажите, де Сент-Аман, кто-нибудь хоть раз смог хоть о чём-нибудь с вами договориться?

– Ваше величество… – Одон быстро наливался гневом, – я подчиняюсь только Богу и римскому папе. При этом римский папа – далеко, а Бог всегда со мной. Шатле святого Иакова будет построен. Так хочет Бог.

– Стройте, магистр, стройте. Если понадобится, я помогу вам деньгами и людьми, – король устало вздохнул. – Теперь ступайте. Жильбер, останься.

Магистр удалился, Жильбер Эраль, молча присутствовавший при разговоре, и сейчас не торопился говорить.

– Ты считаешь, Жильбер, что я проявил слабость?

– Нет, ваше величество, я считаю, что вы проявили мудрость. Конечно, наш магистр не видит дальше своего носа, вы же видите на милю вперёд, но, как ни странно, вы видите тоже, что и магистр. Война неизбежна, и не имеет никакого значения, когда она начнётся. Сейчас так сейчас.

– Да, Жильбер, ты понимаешь. Саладин не хочет мира, и никакими уступками его не умиротворить. Саладин тянет время, а время делает сильнее его – мы сильнее не станем. Ваш припадочный магистр не так уж и не прав, если разобраться. Пока мы играем с султаном в благородство, соблюдая все договорённости, он укрепляется, а мы напротив, слабеем с каждым днём. Иногда мне кажется, что не только я болен проказой, но и наше королевство. И что же будет? Султан, накопив достаточно сил, разорвёт перемирие тогда, когда это ему будет удобно, и мы не сможем предъявить ему претензии, потому что нас уже не будет, он уничтожит королевство одним ударом. А мы должны безропотно это ждать? Конечно, сам я не стал бы так грубо нарушать условия перемирия, но тут ваш Одон… Не вступать же мне в самом деле в бой с тамплиерами.

– Да… у нас есть много других способов порадовать султана, этот был бы не лучшим.

– Почему же султанат крепнет, а королевство слабнет?

– Потому что Саладина поддерживает весь Восток, а нас Запад так и не поддержал. После победы при Монжизоре мы надеялись, что Европа всколыхнётся, но этого так и не произошло. Теперь уже нет сомнений – крестоносный Иерусалим Европе не нужен.

– Не потому ли и король Иерусалима – юн и болен, магистр тамплиеров – буйнопомешанный, а Жильбер Эраль – зрелый, здоровый, умный, прозорливый, но он не король и не магистр.