Рыцари Круглого Стола

— Посмотри, Роланд, — говорит Оливье, — они уже близко, а Карл уже слишком далеко. Ах, если бы ты согласился тогда затрубить в свой рог, король был бы уже тут, и нам не грозила бы такая опасность. Но некого винить! Взгляни наверх, в ущелье Айры, на медленно движущийся арьергард; никто из находящихся в нем не увидит завтрашнего дня.

— Не говори пустяков, — отвечает Роланд, — мы будем, не отступая, держаться в этом ущелье, и им придется только принимать наши удары.

В виду битвы в Роланде просыпается гордость льва или леопарда. Он обращается с речью к французам и к Оливье:

— Перестань так говорить, друг и товарищ, император сам отобрал нам эти двадцать тысяч французов. Между ними нет ни одного труса, сам Карл это знает. Работай копьем, Оливье, как я Дюрендалем, моим добрым мечом, полученным мною от самого короля: тот, кто получит его после моей смерти, может смело сказать: «Вот меч благородного вассала!»

И епископ Тюрпин, со своей стороны, пришпоривает коня, въезжает на холм и держит речь:

— Благородные бароны! Сам Карл оставил нас здесь: он наш король, и за него должны мы умереть. Беда грозит христианскому миру — поддержите его! Не миновать вам битвы, это верно. Покайтесь же в грехах и просите милости у Бога. Ради спасения ваших душ я отпускаю вам все ваши прегрешения. Если смерть суждена вам, вы умрете святыми мучениками, которым уготовано место в светлом раю.

Французы спешились, преклонили колена, и епископ благословил их во имя Господне и добавил:

— Вот вам епитимья: поражайте неверных.

Французы вскочили на быстрых коней, вооружились и приготовились к битве. Роланд в сопровождении Оливье подвигается по ущелью на Вейллантифе, на своем быстром коне. Граф Роланд очень красив в своем оружии, лицо его светло, и он смеется. Гордо смотрит он на сарацин, кротко и ласково на французов.

— Благородные бароны, — говорит он, — не торопитесь! Эти нехристи, право, пришли искать здесь смерти. Вот так добыча достанется нам сегодня! Ни один король Франции не видал еще такой!

При этих словах оба войска сходятся.

— Уж лучше молчи, — говорит Роланду Оливье, — не согласился ты тогда затрубить в свой рог — не будет нам помощи от Карла. Конечно, он не виноват. Он ничего не подозревает, так же как и его спутники. Нам же остается только подвигаться вперед. Не отступайте, благородные бароны! И, ради Бога, думайте лишь о двух вещах: о том, чтоб наносить и получать удары.

Гордо скачут они, пришпоривая коней, и нападают на врага. Но не трусят и мусульмане, и завязывается страшная схватка.

Битва

Впереди всего мусульманского войска скачет в богатом вооружении на гордом коне любимый племянник Марсиля, Эльрот.

— Мошенники французы! — кричит он. — Сегодня вы сразитесь с нами. Тот, кто должен был вас защищать, вас предал! Ваш император обезумел, оставив вас в этих проходах! Сегодня померкнет слава Франции, Карл лишится своей правой руки, а Испания наконец успокоится!

Услыхал его Роланд и, пришпоря коня золотыми шпорами, вмиг настиг Эльрота, разрубил его кольчугу и шлем, отделил его мясо от позвонков, а пикой пронзил его насмерть и мертвого сбросил с коня, приговаривая:

— Вот тебе, несчастный, знай, что Карл не обезумел, оставив нас в этих ущельях! Слава Франции сегодня не погибнет! Рубите, французы, рубите! За нами первый удар, за нас правда!

Есть у мусульман еще князь царского рода, брат Марсиля, Фоссерон, владетель Датана и Абирона; нет на свете нахальнее и презреннее человека! Глаза его на полпяди отстоят друг от друга. Увидя, что Эльрот убит, он кинулся вперед с громким криком, в ярости грозя французам.

— Сегодня, — кричал он, — погибнет честь милой Франции!

Услыхал его Оливье, пришпорил он коня золотыми шпорами, вмиг настиг Фоссерона, ударил его истинно баронским ударом, разбил его кольчугу и шлем и всадил в его тело пику с прикрепленным к ней знаменем. Видя Фоссерона мертвым, Оливье вышиб его из седла и обратился к трупу с надменной речью:

— Рубите, французы, рубите, мы их победим, а потом — Монжуа! [3] — воскликнул он, — это клик императора.

Есть у неверных король по имени Корсаблис, из далекой варварской страны; стал он ободрять мусульман:

— Нам легко биться с французами: их ведь так мало, и те, что стоят перед нами, не идут в счет. Ни один из них от нас не уйдет: Карл не может защитить их, и сегодня настал день их гибели.

Епископ Тюрпин услыхал его: нет для епископа человека на свете ненавистнее этого короля. Тонкими золотыми шпорами шпорит Тюрпин коня и, настигнув Корсаблиса, наносит ему ужасный удар. Щит короля разбит, кольчуга в кусках, и сам он, мертвый, падает на землю. Наклонился над ним епископ Тюрпин со словами:

— Ты солгал, низкий сарацин: наш король Карл остался нашим защитником, и наши французы не думают бежать; твоих же товарищей мы отсюда не пустим: всех ждет смерть! Рубите, французы, рубите! За нами первый удар, слава Богу! — и опять: — Монжуа! Монжуа!