Рыжая

– Твой дом – это металлическая коробка посреди космоса. Женщин в таких местах не принимают,– усмехнулась я и кивнула девчонке:– Делай, что обещала, а я вызову шаттл.

Через семь минут мы были у лаборатории. Всю дорогу Дари рассказывала о своих впечатлениях от Лояна в прошлом, а Тентар разглядывал мои ноги в разрезах легкого платья – подарка от лоянок по прибытии.

У входа я махнула на прозрачные стены лаборатории, слегка прикрытые зеленью, и оглянулась на хомони:

– Непосвященным там делать нечего. Отсюда все разглядишь.

Тот пристально посмотрел на девчонку, а я без шуток предупредила:

– Если нарушишь границы, сотру историю с чипа.

– Ты только угрозами можешь добиваться соглашения?– вовсе не испугался он и демонстративно расстегнул сорочку. А потом совсем снял ее, отошел к зеленой беседке неподалеку и кивнул Дари:– Я немного потренируюсь, но буду следить за тобой.

Дари прощально улыбнулась ему и вошла вслед за мной в прозрачные двери лаборатории-сада. Я заблокировала их, включила большой лабораторный визор и подвинула еще одно кресло к рабочему столу.

– Изучи это и скажи, что ты видишь.

Дари положила свой маленький рюкзак рядом и присела. Некоторое время она рассматривала мою карту генома и молча хмурилась или удивленно вскидывала брови, задумчиво жевала нижнюю губу. А потом наклонилась к своему рюкзаку, вынула визор и быстро что-то набрала.

– Очень необычно!– заключила она, когда подняла голову.– Чья это карта?

Я лишь внимательно посмотрела на нее. И она догадливо и как-то сочувственно кивнула.

– Что ты видишь?– ровно спросила я.

– Я изучала этот вирус на «Ган Римиузе» как один из исчезнувших… Его так странно назвали – ЧВ – человеческий вирус. Будто другого названия не нашлось,– растерянно усмехнулась Дари.– Он был очень редким и только у прибывших с Земли. Но ведь ты родилась в альянсе?

Я нахмурилась, скрестила руки на груди и посмотрела на карту.

– Им была заражена моя мать. Очевидно, что я получила его при рождении.

– Логично, но в тебе он в измененном виде, похоже, мутировал при рекомбинации с вирусом Х-РН. Я понимаю, что ЧВ передался от матери, но Х-РН? Откуда в тебе его производные, даже не представляю…

– Х-РН?!– недоуменно оглянулась я на девчонку.– Вирус, от которого чуть не вымерли хомони еще до создания альянса?!

Дарья медленно закивала и, снова открыв личный визор, начала что-то выискивать из своих баз данных.

– Да, его уже не существует, если только не выведен искусственно, что абсурдно… Хомони всячески оберегают свой народ от этого,– заключила она, а я неверяще смотрела то на нее, то на карту своего генома.– И, похоже, этот вирус попал к тебе уже мутированный…

– Ты хочешь сказать, что я носитель рекомбинантного вируса человека и хомони?

Дари, похоже, и сама не верила в такой вывод, но другого варианта не было: результаты у нас перед глазами.

– Из-за него я мутирую?– обняв себя из-за мороза по коже, смятенно проговорила я.

– В каком смысле?!– она окинула меня тревожно-изучающим взглядом.– Есть симптомы?

От легкой дрожи в ногах я опустилась в кресло рядом и тихо ответила:

– Сначала это структура волос, их цвет, а сейчас пигмент радужки…

В каком эквиваленте измерить свои внутренние изменения, я не знала. И как назвать их – тоже.

– А как ты себя чувствуешь?– беспокойно нахмурилась Дари.

– Я никогда ничем не болела…

Она поднялась и ткнула пальцем на карту.

– По этим маркерам я не могу определить, что названные мутации связаны с каким-то из вирусов… Хотя у хомони после мутации появилась биолюминесценция радужки и стала их наследственным признаком… у мужчин. Но у них и другая структура ДНК… И прошли столетия…

– А с чем еще?– напряженно вытянула шею я.

– Мутация не могла взяться ни с того ни с сего. Ее что-то запустило… Ты принимала какие-то необычные препараты? Была под воздействием радиации? Может, сильный стресс… Шок…

– Я с детства в шоке!– бросила я и нервно поднялась с кресла. Желудок стянуло от боли.

– В любом случае мне нужен дополнительный анализ… Потому что я не все вижу на этой карте… У тебя есть время?

В ее глазах горело искреннее желание помочь, как и азарт настоящего ученого микробиолога.

Я вспомнила грозный голос Рига: у меня было всего три дня, чтобы не нарушить договор. Но в таких обстоятельствах это подождет.

– Главное – понять, что со мной происходит,– сдерживаясь, чтобы не морщиться от боли, ответила я и взглянула в окно: взволнованный взгляд Тентара из беседки был направлен точно на меня. Я повернулась к девчонке и, выровняв дыхание, спросила:– Что еще нужно?

– Время и некоторые реактивы…– медленно выговорила Дари, уже активно работая с лабораторным визором.– А ты пока подготовь мне еще раз свои ткани и кровь.

Дари переоделась в одноразовую лабораторную форму и начала работать с моим биологическим материалом. А я отошла в сторону, чтобы немного успокоиться, и стала изучать оба вируса в ее визоре. Но на уме было одно: «Что могло вызвать мутацию?»