Рыжая из Освенцима. Она верила, что сможет выжить, и у нее получилось

Я проснулась. Что-то снова капало мне на лицо. Блокальтесте Эйди свистела в свисток. В бараке было темно. Стояла ужасная вонь. Мне показалось, что кирпичные стены сходятся и вот-вот меня раздавят. Девушки на моей полке все еще подтягивали колени к подбородкам – они спали так каждую ночь, чтобы оставалось место для меня. От голода у меня кружилась голова. Я медленно поднялась и увидела, как Эйди грубо вытаскивает девушек с нар.

– Все на поверку! – орала она.

Мы соскакивали с полок, выстраиваясь в очередь за кофе. Я стояла с Лией и Бейлу. Стриженные наголо, истощенные девушки теснили нас. Вокруг меня оказалось множество женщин в грязных платьях, они толкались и теснились. Мы были подобны муравьям на крошке хлеба – каждый старался оттеснить другого. Стены темницы еще сблизились, и я почувствовала, что задыхаюсь.

– Лия, когда я выйду отсюда, то сразу поеду в горы, чтобы вокруг меня не было ни единого человека, – сказала я.

Мысленно я увидела маленький домик на вершине горы среди пустоты и свежести.

Лия не ответила. Я сделала глоток кофе и передала миску ей. Она глотнула, передала миску Бейлу, а та отдала ее Ханке.

– Шнель!!! Шнель!!!

В барак вошли эсэсовки и принялись гнать нас на плац. Мы выстроились шеренгами, как солдаты. Охранницы с холодными, непроницаемыми лицами ходили вокруг. Мы были их пленницами. Они периодически вытаскивали кого-то из девушек и с хохотом отправляли ее в сторону.

– Ты знаешь, куда ее! – крикнула одна эсэсовка.

Другая расхохоталась и толкнула девушку так, что она упала. Я вся сжалась. Весь пот на мне мгновенно высох. Я не чувствовала ни боли в желудке, ни жжения в ступнях. Я стояла прямо, как статуя, и вообще ничего не чувствовала.

Эсэсовки пересчитали нас и снова разделили на группы.

Одна из охраннниц нависла надо мной. Голова моя еле-еле доставала ей до груди. Ноги у нее были толстые, как у слона, но талия узкая. Лицо ее было покрыто шрамами, словно кто-то поработал резцом над глиной. Маленькие голубые глазки смотрели со злобой.

– Вы пойдете работать там, где я скажу, – рявкнула она.

Мы оказались на болотистом поле. С каждым шагом ноги мои увязали в трясине. На поле работали другие женщины – они склонились над большими блоками цемента. Они тащили цемент на другую сторону поля, а те, кто находился с той стороны, тащили его назад. Измученная женщина двигалась чуть медленнее других, и эсэсовка пнула ее так, что та упала и осталась лежать в болотистой трясине.

– Беритесь! – скомандовала эсэсовка.

Перед ней высился огромный блок цемента. Мы подошли и взялись за этот блок.

– Тащите на ту сторону поля, – скомандовала она, – и быстро!

Она вытащила дубинку и ударила одну девушку по спине. Когда та рухнула лицом на цемент, эсэсовка громко расхохоталась и ударила ее еще раз.

– Поднимайся и работай! – почти весело сказала она.

Я подняла цементный блок. От колен он доставал мне до подбородка. Я зашагала по полю. Сердце билось как сумасшедшее, воздуха не хватало. Стоило сделать шаг, и болотистая почва высасывала мои ноги, и приходилось прилагать все силы, чтобы их вытащить. Наконец, я дошла до другой стороны поля и сбросила свой груз. Я нашла Лию.

– Пойдем со мной, – сказала я.

– Куда? – Лия тащила блок чуть ли не с себя величиной. С головы ее лился пот, лицо побагровело.

– Если так работать, мы не выживем. Мы погибнем. У нас нет пищи, нет воды. Мы не можем таскать такую тяжесть по такой жаре. Просто пошли со мной. Мы спрячемся.

Лия огляделась. За нами наблюдали эсэсовцы с автоматами наперевес.

– Я никуда не пойду! Только туда, куда прикажут!

– Лия, ты так не выживешь!

Она взвалила камень на спину и согнулась.

– Я никуда не пойду!

Проводив ее до конца поля, огляделась, но на меня никто не смотрел. Я побежала.

Одна из девушек в бараке говорила, что каждый день один барак не выходит на работу – ротация. Мне нужно было найти барак, у которого выходной. Через несколько минут я обернулась, почти ожидая, что за мной кто-то гонится, но никто меня не догонял. Я проскользнула в барак. Пусто, надо проверить еще несколько. Выскочила из пустого барака и начала метаться между зданиями, пока не нашла барак с людьми, сотни девушек, лежавших на нарах. На меня никто не смотрел. Я забилась в угол и лежала там, пока не начало темнеть.

Когда добралась до своего барака, на улице было уже темно. Эйди уже была внутри и передавала девушкам миску. На сей раз в миске было что-то вроде супа. И еще нам полагался кусочек хлеба. Суп напоминал грязь. Рядом со мной стояла девушка с нашей полки. Имени ее я не знала, да и не спрашивала. У девушки были добрые карие глаза.

– От этого супа начинается понос, – сказала она мне. – Хочется его съесть, но, поверь, это не стоит того. Сейчас ты насытишься, но станешь еще голоднее. Они подмешивают в суп землю.

Я смотрела, как истощенные девушки широко раскрывают рты и жадно глотают суп из миски. Вокруг раздавались громкие глотки.

– Спасибо, – поблагодарила я свою соседку и передала миску следующей, чтобы не поддаться соблазну и не глотнуть этого супа.