Рыжая из Освенцима. Она верила, что сможет выжить, и у нее получилось

Затем Эйди раздала всем по куску сухого черного хлеба с маленьким кусочком сыра. Руки у меня задрожали от радостного ожидания. Я уже хотела сунуть хлеб в рот, но тут вспомнила маму. Мы сидим за завтраком – свежий хлеб, сыр, салат из помидоров с базиликом. «Не забудьте съесть сыр, – говорит мама мне, Лии и Ехезкелю. – Вы не проголодаетесь в школе. Сыр – еда более сытная, чем хлеб. В сыре есть что-то особенное». Мы смеемся, приправляем сыр острым перцем и жадно глотаем. Когда в школе все обедают, мне достаточно немного фруктов. Я не голодна, потому что утром съела сыр.

Я повернулась к соседке.

– Не хочешь обменять сыр на мой хлеб?

– Ты хочешь этот плесневый сыр? – соседка жадно схватила мой кусок хлеба и сунула мне сыр. – Готова обмениваться с тобой каждый день.

– Спасибо!

Я сложила сыр, отщипнула крохотный кусочек, положила в рот. Какой восхитительный вкус!

Мы поели, и я с другими девушками направилась к своей полке, но тут ко мне подошла Эйди и схватила за плечо.

– Ты! – скомандовала она. – Мне нужен кто-то, кто будет убираться в моей комнате. Пошли со мной.

Я огляделась вокруг. Я не знала, почему среди тысячи девушек она выбрала именно она, но спрашивать не стала.

Я прошла за ней в ее комнату – вообще-то это был уголок барака, отгороженный несколькими одеялами. Эйди откинула одеяло, и мы вошли. В комнатке стояла небольшая кровать, маленький деревянный стол. На полу лежал половичок.

– Здесь я режу хлеб для вас, и от этого разводится жуткая грязь. Уберись здесь!

На полу я увидела большие крошки хлеба. Я была рада, что Эйди выбрала меня для этой работы. Я опустилась на четвереньки, чтобы собрать крошки, а она сидела на кровати и смотрела на меня.

– Знаешь, у всех остальных блокальтесте есть здесь приятели…

Я посмотрела на нее, но голод не позволил мне говорить. Крошки хлеба сияли, словно бриллианты, маня к себе.

– …но у меня нет. Я же дочь раввина, ты не знала? Я слишком хороша, чтобы заводить приятелей.

– Да, – кивнула я, продолжая собирать крошки.

Рот мой наполнился слюной. Желудок ныл, ноги и руки превращались в косточки, обтянутые кожей. Я жаждала этих крошек. Я собирала их слабыми тонкими пальцами. Они пойдут в мусор, Эйди об этом даже не задумается. Мне хотелось открыть рот, рухнуть на живот и слизывать их с пола, как собака. Я открыла рот и почувствовала, что не могу этого сделать. Я не буду есть крошки с пола, как животное. Не буду! Крошки смотрели на меня. Они блестели. Собирая их слабыми пальцами, я сглатывала слюну. Я собрала их все и сложила на совок для мусора. Может быть, я и голодна, но есть что-то, что выше еды, одежды и крова. У меня есть мое достоинство.

Эйди следила, как я стряхиваю крошки в мусор.

– Можешь идти.

Я подошла к своим нарам. У меня не было сил пожелать Лии спокойной ночи – так я устала. Я только слабо ей улыбнулась. Она попыталась улыбнуться мне в ответ, но губы ее лишь дрогнули.

– Спокойной ночи, Рози, – шепнула она.

Вместе с другими девушками я забралась на полку. Они быстро улеглись и подтянули колени к груди.

– Не бойся, вытягивай ноги, – сказала моя подруга. – Мы все поворачиваемся одновременно.

– Я и раньше всегда так спала, – сказала девушка, пальцы ног которой находились совсем рядом с моими глазами. – Мне так удобно.

Девушка слева, прежде чем лечь, погладила меня по голове, и мне стало безумно больно. Раньше я всегда спала с Лией. Даже в этом жутком, страшном и тесном месте мне посчастливилось делить постель с этими добрыми девушками. С этой утешительной мыслью я провалилась в голодный сон.

Глава 18

Ибо не навсегда забыт будет нищий,

и надежда бедных не до конца погибнет.

Псалтирь 9:18

Красна. 1937. Мне 11 лет.

Накануне дня святого Николая учительница Думитру вызвала меня после уроков. Я стояла возле ее большого деревянного стола, заложив руки за спину, и ждала, что она скажет.

– Школьный комитет собрал праздничные подарки для некоторых семей, – сказала она.

С широкой улыбкой учительница порылась под столом, достала пакет из коричневой бумаги и вручила его мне.

– Спасибо, – поблагодарила я, принимая пакет.

На выходе из холодного здания школы уже ждала Лия. Она тоже держала в руках пакет. Когда мы пришли домой, мама пакеты распечатала. Внутри лежали отрезы синего бархата.

– О, как красиво! – сказала мама, поглаживая пальцами мягкую ткань.

Бархат мерцал и переливался под ее руками, но он не казался мне красивым. Я знала, что это благотворительность, и не хотела принимать милостыню. Иногда в наш город приходили нищие. Когда они приходили к нам, мама всегда приглашала их что-нибудь выпить и всегда давала им деньги. Однажды она услышала, как соседка говорит: «Не ходите туда, там живет вдова, у нее нет денег». Мама страшно разозлилась! Она выскочила из дома, побежала за нищим и сунула ему деньги.

– Никто не может лишить меня возможности творить милостыню, – сказала она.