Рыжая кошка

— Очевидно, были и другие люди, которые видели Койла в тот вторник вечером. — Майк нахмурился и покачал головой. — Кроме того, у него был мой пистолет и масса времени, чтобы им воспользоваться, а он просто вернул мне оружие.

— Что означает, что с тобой у него было время подумать, а с Холли страсти накалились.

— Ты притягиваешь за уши.

— Зато ты усиленно выгораживаешь. А ведь это твой брат и его жена под ударом.

— Если Койл не убивал Холли, вряд ли я окажу Дэвиду или Стефани услугу, подставляя его копам. Пусть они сами побегают и в итоге выяснят, что Койл чист, — так у меня появится время для поисков более вероятного подозреваемого.

— При условии, что ты прав насчет Койла, и при условии, что копы пока не выслушали его алиби в дядюшкином исполнении.

— По словам Кенни, его не спрашивали, а сам он помалкивал, — ответил я и выпил воды. Алюминиевые лубки громко стукнули о стекло. — Койл любил Холли и горюет, и он не удрал из города, хотя возможности были. Вдобавок его алиби убедительнее, чем у Дэвида или Стефани.

Скептицизм Майка не уменьшался.

— Койл был нашим лучшим козырем. И, с моей точки зрения, остается.

— Он никуда не денется, Майк, и если я…

— Откуда ты знаешь, что он никуда не денется?

Я покачал головой.

— Он бы уже исчез, если бы хотел. Послушай, раз я его нашел, то и копы найдут, а если не найдут через пару дней, мы позвоним им и намекнем. Зато Койл подсказал мне, где можно поискать след.

— На Вернера намекаешь?

— По словам Койла, Холли встречалась с ним где-то в декабре. Получается, примерно тогда же, когда ее разыскивал Викерс.

— Думаешь, Вернер имеет отношение к истории с шантажом?

— Время совпадает, вдобавок Холли тогда была сильно расстроена.

— Если верить Койлу, — заметил Майк.

Я пожал плечами:

— Кроме Вернера, есть камера хранения.

Майк поднял руку.

— Я уже знаю об этом больше, чем хочу.

Я улыбнулся:

— Трус.

Майк не улыбнулся в ответ, а наставил на меня палец.

— Просто помни слово «фальсификация» и будь чертовски осторожен.

— Обязательно, — ответил я. — Ты говорил с Дэвидом?

Майк кивнул:

— Я звоню и каждое слово из него клещами вытаскиваю. Насколько я понимаю, Дэвид сидит дома.

— Он хоть трезвый?

Майк пожал плечами:

— Я же говорю: из него слова не вытянешь.

— А Стефани?

— Согласилась встретиться со мной сегодня ближе к вечеру.

— Уже прогресс.

— Этого недостаточно, — отозвался Майк. — И надеюсь, еще не слишком поздно.

— Что случилось?

— Только неизбежное, больше ничего. Звонил Маккью. Копы хотят завтра утром видеть Стефани на Питт-стрит.

— Для неофициального разговора?

— Так он сказал.

Из конторы Майка я дошел до Гранд-сентрал и сел на поезд номер 7 до Куинса. В Лонг-Айленд-Сити пересел на линию Г в сторону Бруклина, сошел на Гринпойнт-авеню и двинулся на восток по Гринпойнт, на север по бульвару Макгиннесса и снова на восток по Фримен-стрит.

«Крик селф-стор» занимал половину кирпичного здания старой фабрики на Фримен-стрит, в квартале, который — вероятно, из-за близости к заливу Ньютаун-крик и к огромному заводу по очистке сточных вод — никто даже не пытался реконструировать. От холодного воздуха у меня болели пальцы, но он же сбивал вонь.

Через двери армированного стекла я прошел в небольшой холл. Там обнаружились деревянная лавка, до блеска отполированная многими сидевшими на ней задами, стена, увешанная объявлениями с габаритами камер и ценами, и списки правил и ограничений — последние сводились в основном к «Никаких ядерных отходов» и «Никакого домашнего скота». Дальше еще одни армированные двери и слева — забранное решеткой окошко.

За окошком сидела латиноамериканка лет двадцати с золотой сережкой в носу. Она ела то ли ранний ленч, то ли поздний завтрак. В холле пахло яичницей и жареным луком. Девушка выдала мне пюпитр, бланки и указала на лавку. Я сел и нашел в рюкзаке ручку. Писал я медленно (с такими пальцами выбирать не приходилось) и успел хорошо разглядеть и холл, и окошко. За ним виднелся маленький кабинетик с лысым толстяком. Внимание толстяка занимало нечто в бумажном пакете — вероятно, банка пива «Бад» и нечто на экране компьютера — вероятно, покер. Перед девушкой на столе стояли три маленьких монитора. Один показывал входную дверь под каким-то странным углом, второй — погрузочную платформу, третий — статические помехи. Вполне удовлетворительная система безопасности, по-моему. Я вытащил бумажник и подал заполненные бланки в окошко.

Лысый не спеша проводил меня к грузовому лифту. Мы поднялись на два этажа, и он повел меня дальше по тускло освещенному лабиринту с многочисленными металлическими подъемными дверьми. Остановились мы возле секции 137 — милое местечко десять на десять со стенами из оранжевого гофрированного пластика и лампой дневного света в проволочной сетке. Толстяк ушел. Я выждал, пока громыхнет грузовой лифт, для верности помедлил еще немного. Было холодно, градусов шестьдесят,[12] пахло пылью и пластмассой. В наступившей после грохота лифта тишине слабо слышались звуки хип-хопа, но откуда — непонятно.