Рыжая Соня и Врата Немедии

— Нет, все в порядке, — пробормотал мужчина, стараясь, чтобы Соня не заметила тени мрачных мыслей, возникших в его сознании, и тряхнул головой, отгоняя наваждение.

..Девичье лицо отчего-то расплывалось у него перед глазами, и сквозь него проступали совсем иные черты. Он плотно зажмурился, а когда открыл глаза, все вернулось на свои места. Муонг вспомнил, как здесь у него на глазах лишился рассудка последний из его товарищей по команде, внезапно из нормального, достаточно стойкого человека превратившийся в дрожащего от страха идиота, разом позабывшего человеческую речь… как он с безумными воплями бегал, беспорядочно размахивая руками, словно стараясь отогнать невидимые никому более призраки, а потом бросился вниз со скалы…

Но с ним самим ничего подобного случиться не может, конечно же, нет! Элментейт — это ведь его Город, признавший в нем своего с самого начала.

— Идем, Бара, — позвал Муонг.

Они развели костер прямо посреди одного из небольших залов — судя по сохранившимся следам, Муонг и раньше устраивался именно в нем, и съели принесенное с собою вяленое мясо.

Нарвав травы, коей тут имелось в изобилии, Соня соорудила подобие постели: обоим требовался хотя бы небольшой отдых. Завтра с самого утра она начнет поиски талисмана… завтра…

Соня проснулась, словно от толчка, когда было уже довольно светло, и обнаружила, что рядом с ней никого нет.

— Муонг? — позвала девушка, но ее спутник не отозвался.

Куда он мог отправиться один, почему не разбудил ее? Прежде чем пойти на поиски, Соня задумалась. Вряд ли Белый Воин ушел далеко: примятая трава рядом с нею все еще хранила тепло его тела. Но в таком случае, почему он не отзывается на ее зов?

Девушка осторожно встала.

Ну, конечно, осенило ее, Муонг решил посетить тот нижний двор, где находится яма, ставшая могилой Сына Света. Его же просто тянет туда.

Она прошла сквозь анфиладу комнат и залов, почти уверенная в том, что найдет своего спутника очень быстро, однако она ошиблась: двор, где совершилась ужасная казнь, был пуст.

Все было точно, как в ее сне.

Соня подошла почти к самому краю заросшего травой провала.

Она хотела еще раз окликнуть Муонга… и тут — пожалуй, только до предела натянутые нервы и инстинкт бойца, постоянно готового к встрече с опасностью, спасли Соню, когда кто-то неожиданно напал на нее, прыгнув сзади и обрушившись на девушку всей тяжестью мощного тела.

— А, тварь, ты пришла! — прохрипел нападавший, и Соня с ужасом узнала голос своего спутника. Исхитрившись повернуть голову, она увидела, что в его побагровевших глазах не было ни капли разума, а в уголках хищно изогнутых губ закипела белая пена. — Что?! Пришла… насладиться… своим предательством?!

— Муонг, ты что?! — закричала девушка, стараясь сбросить его с себя, но тот, вцепившись ей в горло, толкал Соню все ближе к краю провала.

— Узнай на себе, каково это… сдохни там сама… сдохни, проклятая сука… я любил тебя… я так тебя любил!

Соня, наконец, сумела развернуться так, чтобы ее противник сам оказался рядом со смертоносным краем черной бездны, и пнула Муонга ногой в живот.

Что ей оставалось делать, если не спасать свою жизнь любым способом?!

Если бы мужчина не перенес недавно страшного ранения, этот удар вряд ли смог сильно повредить ему, но сейчас Муонг мучительно охнул, отпустил девушку и согнулся пополам. Не удержав равновесия, он сорвался вниз, лишь чудом сумев уцепиться побелевшими пальцами за самый край провала; земля крошилась под его руками, и было ясно, что в лучшем случае он провисит так несколько мгновений, а потом…

— Он не виноват! Помоги ему! — услышала Соня голос — одновременно властный и полный отчаяния.

Бросившись на землю, она, не раздумывая, вцепилась в запястье Муонга.

— Держись… хватайся… во имя Элгона!

Мужчина был значительно тяжелее нее и почти наверняка мог утянуть Соню за собою в бездну, но он, мертвой хваткой зацепившись за ее руку, совершенно невероятным образом сумел подтянуться, извиваясь всем телом, закинуть другую руку на поверхность и выбраться наверх.

Муонг, совершенно обессилев, ничком лежал на камнях двора, а девушка никак не могла отдышаться.

Кошмар какой… неужели сон был, ко всему прочему, послан ей как предупреждение, которым она столь беспечно пренебрегла?!

А голос, велевший ей спасти человека, едва не ставшего ее убийцей, — он что, ей померещился?

Соня подняла голову, отводя от залитого потом лица спутанные волосы… и совершенно отчетливо, всего лишь в нескольких футах от себя, увидела женщину, красота которой сияла воистину ярче звезд.

Огромные иссиня-черные глаза сверкали на оливковом лице идеального абриса, полные чувственные губы были слегка приоткрыты.

Голову незнакомки венчала бриллиантовая диадема, а густые и тоже черные, как смоль, волосы достигали пояса.

Полупрозрачные одежды из тончайшего шелка развевались на ветру; идеальная, высокая и стройная фигура была подобна изваянию великого мастера.

— Великая королева Маргиад, — выдохнула Соня, опасаясь, что видение может вот-вот исчезнуть, растворившись в воздухе.