Рыжая Соня и Врата Немедии

Жрецы из Асгарда оказались совершенно правы: под защитой Белого Воина девушке нечего было опасаться-

Его знали не только Дети Змеи, с которыми он жил как единокровный брат, но и другие племена, встречавшиеся на пути, и Муонг легко находил с ними общий язык.

Соня не всегда могла понять, что уж он там объясняет относительно ее общества, но, очевидно, никто не сомневался, что он не приведет с собою врага.

— А что объяснять? На тебе, как и на мне, все написано и каждому понятно, — Муонг имел в виду родовые знаки, нанесенные на их тела с помощью природных красок. — Мы не идем через чужую территорию, не принося даров вождям, не попадаемся в ловушки — значит, мы не звери и соблюдаем Закон, какие тут еще требуются объяснения? Если бы мы собирались воевать, это тоже было бы на нас написано — ведь без предупреждения нападают только пораженные бешенством, — сообщил он.

— И что же, никто ни с кем обычно не воюет?

— Почему? Бывает, но только в крайних случаях, если невозможно решить дело миром. Бара, леса огромны, здесь хватает места и добычи для всех — что нам делить? Все очень просто…

— Просто?… Но ты ведь сам недавно говорил, что человека могут запросто употребить в пищу…

— Я и сейчас это говорю, но на то должна быть причина. Например, если человек ведет себя как дикий зверь — с ним и обходятся как со зверем, неужели непонятно?

Откровенно говоря, Соня мало что пока понимала.

Ситуация немного прояснилась, когда она собиралась метнуть копье в антилопу, но Муонг удержал ее резким окриком:

— Не смей!

— Почему? Отличная добыча, а мы почти весь день ничего не ели, — возмутилась девушка.

— Потому что мы сейчас идем по земле Нгуро, а они рождены от Красной Антилопы. Убьешь ее — и твои дни сочтены: как, по-твоему, должны поступить сыновья, если убита их мать? То же, что я сделал с тем леопардом, который похитил женщину-мбонго. И будут правы. Поэтому ты едва только что не подписала себе смертный приговор.

Встречались они и с кочевниками-скотоводами софалу, настоящими гигантами, рост которых достигал добрых семи локтей, но, несмотря на устрашающий вид, эти люди были столь же медлительны и миролюбивы, как и ревностно охраняемые ими коровы, ухаживать за которыми считалось великой честью, коей удостаивались лишь мужчины, да и то не все, а только избранные, и любой пастух готов был пожертвовать собственной жизнью ради своих животных.

…— И что, теперь нам нужно подняться на эту самую Пембу? — спросила Соня, все еще не сводя глаз с огромной горы.

— Точно, — подтвердил Муонг. — Мы пройдем через перевалы Пембу. Сейчас, как видишь, она спит, но не так давно просыпалась. Я сам этого не застал, и думаю, мне просто повезло.

Со дна долины гигантские, покрытые лесом уступы выглядели совершенно неприступными.

Девушка, конечно, знала, что Муонг вполне отдает себе отчет в том, что намерен сделать, и все-таки не без тревоги посмотрела на собственные босые ступни. Мысль о том, что по острым камням придется пробираться босиком, ее отнюдь не воодушевляла.

— Бара? Держи, — словно угадав ее мысли, Муонг бросил Соне пару легких, но прочных сандалий из кожи, крепившихся к ногам тонкими ремешками. — Выменял у скотоводов-софалу на наконечники для стрел. У них в таких дети ходят, — объяснил он.

Учитывая впечатляющие размеры софалу, становилось понятно, что обувь, которая была впору их детям, вполне подходила взрослому человеку нормального телосложения.

— Спасибо, — поблагодарила Соня, — а ты как же?

— У меня точно такие же, видишь? Иначе нам горы не преодолеть.

— А там, наверху, к тому же страшный холод, — сказала девушка. — Я не раз бывала в горах и знаю об этом.

— Ну, ты и трусишка, — усмехнулся Муонг.

Этого она уже стерпеть не могла. Еще никто никогда не обзывал ее трусливой неженкой! Вот мерзавец!

— Я тебе докажу, насколько ты не прав, — прошипела Соня, дрожа от ярости.

— Ты еще прекраснее, когда злишься, — усмехнулся ее спутник. — Глаза — ну точно как молнии. Не бойся, пойдем. В этих горах все иначе, нежели там, где тебе приходилось бывать. Я же тебе говорил, Пембу недавно просыпалась, и ты скоро поймешь, чем это обернется для нас. Единственное, что по-настоящему может нам повредить, это если поднимется ветер, но пока все тихо, и нам следует поторопиться. Иди за мной след в след, Бара, и помни, что каждый неверный шаг может оказаться последним.

Вызванное насмешкой Муонга унижение быстро забылось, потому что очень скоро Соне стало не до обид.

Они поднимались на относительно недавно извергавшийся вулкан и по склону шли по щиколотки в пепле, тучи которого, поднимавшиеся при каждом шаге, заставляли то и дело терять друг друга из виду.

Зато этот пепел был теплым, и опасения Сони относительно естественного для такой высоты холода быстро развеялись.

Ночью путники попросту зарывались в него и так спали, даже не разжигая костра, в котором не было никакой необходимости.

Пепел вполне заменял одеяло, и девушка подумала, что так мягко и уютно ей давно уже не было. Даже легкое дрожание вулкана не могло заставить ее вскочить: судя по реакции Муонга, в этом ничего особенно опасного не было.