Рыжая Соня и Врата Немедии

Немедия оставалась едва ли не единственным островом среди охватившего большую часть Хайбории пожара бесконечной войны, однако для этого приходилось все средства бросать на содержание огромной армии; и если в Бельверусе нищета все же не так бросалась в глаза, то за пределами столицы она была поистине ужасающей, ибо население вынуждено было отдавать в казну непомерную дань. При таких обстоятельствах не составляло особого труда слиться с толпой бродяг, промышлявших грабежами на дорогах либо живущих скудным подаянием, но большинство из них все же сильно рисковали — их могли убить без суда при малейшем подозрении на кражу или, если сочтут нужным, насильно отправить в состав приграничных кордонов, подставив под пиктские стрелы.

Но разумеется, прокаженных это не касалось, тем более, что Эльбер, стремясь усилить впечатление от их убогости и никчемности, чаще всего изображал слепого, при необходимости закатывая глаза и выворачивая веки так, что никому бы и в голову не пришло усомниться в истинности его незавидного положения.

В таких случаях он шел, держась за плечо своей «зрячей подруги» и помогая себе отыскивать дорогу посохом, на самом деле являвшимся достаточно хитроумным устройством — такой посох мог мгновенно превращаться в копье, будучи заострен и обработан определенным образом. Даже Соня, однажды на рассвете увидев лицо бритунца, обезображенное мнимой слепотой, невольно вскрикнула, что доставило ее другу немалое удовольствие.

— Похоже вышло, правда?

— Очень даже похоже, — успокаиваясь, проворчала девушка.

Обычные дорожные кордоны пропускали их беспрепятственно, и, в конце концов, спутники достигли пограничного форта, носившего название Малиарак.

Здесь их остановили трое вооруженных всадников, круживших на некотором расстоянии и сомневавшихся, как поступить: любой случайно появившийся здесь человек мог оказаться вражеским лазутчиком либо соглядатаем, и двое прокаженных не могли считаться безусловным исключением.

— Кто вы такие и что вам нужно? — выкрикнул, наконец, один из всадников.

— Паломники из Ванахейма, — не задумываясь, отозвалась Соня, — мы пришли в Немедию за помощью к одной знаменитой колдунье, но так и не отыскали ее, а теперь хотим вернуться, чтобы умереть на своей земле.

— Может, это правда, а может, и ловкий трюк, — усомнился второй всадник, — кто их знает? Пристрелить, да и дело с концом, — предложил он, накладывая стрелу не тетиву лука.

Девушка откинула капюшон, демонстрируя искусную работу. бритунца — ужасающие «язвы» на своем лице, делающие его похожим на звериную морду и не оставляющие сомнений в том, что никаким «трюком» здесь и не пахнет. Всадник с брезгливым ужасом уставился на нее, однако лук не опустил.

— Неужели эта тварь прежде была женщиной? — вырвалось у него.

— Была, — кивнула Соня, — и конечно, ты сотворишь благо для меня, если выпустишь стрелу и прекратишь мои мучения. Вот только поразившая нас страшная болезнь весьма коварна и мстительна, она имеет обыкновение перекидываться на того, кто отнимает у нее добычу. Поэтому стреляй, но помни, что вскоре станешь в точности таким же, как мы.

— Она права, это известное поверье, — подтвердил более осмотрительный воин, — мне еще в детстве мать говорила: кто убьет прокаженного или пострадавшего от Черной Смерти, сам сделается больным. Лучше оставь их, Аггу, не то накличем беду на себя и свои семьи. Пусть их лучше пиктские собаки прикончат на той стороне границы.

— Копыта Нергала, — вступил в разговор третий, до сих пор молчавший всадник, — несчастье может случиться с каждым, нельзя гневить богов, глумясь над убогими. Пусть пройдут внутрь форта.

— Архалет, — изумился тот, которого звали Аггу, — ты в своем ли уме, они — сама зараза и отвратительны, как…

— Помолчи, — отрезал тот, — я пока еще здесь командую, и приказываю накормить этих людей, а потом пусть идут туда, куда пожелают.

— Не думаю, что это понравится Туоргу, — проворчал Аггу.

— Туоргу! — зло рассмеялся Архалет. — Туоргу, который пьян так же, как почти все остальные, кроме вверенного мне десятка! Да после того, как он, по его мнению, договорился с пиктами, по нему — хоть трава не расти!

— Что здесь происходит? — спросила Соня, вновь накидывая капюшон и опуская голову как можно ниже. — Мы изуродованы, но соображать пока способны.

— Если так, значит, не весь мире еще обезумел. — Архалет спешился; он, правда, старался держаться от них на расстоянии, но говорил вполне нормально. — Наш предводитель Туорг заключил перемирие с пиктским военачальником и празднует это, как победу, уже третий день подряд. Все люди поголовно пьяны и вряд ли способны держать в руках оружие, никто не ждет нападения, тогда как я так уверен, что орда нанесет удар нынче же и разнесет форт до последнего камня. Мы все смертники, благодаря «мудрости» Туорга, забывшего главную заповедь — если сосед твой зверь, не совершай глупость, разжимая кулаки. Лишь те десятеро, что служат под моим началом, сохранили здравый смысл, подчиняясь жесткому приказу, ибо я поклялся своими руками прикончить любого из них, кто посмеет ослушаться.