Рыжая Соня и Врата Немедии

— Это невозможно, дочь Рыси. Все великое совершается в молчании и уединении. Сейчас ему нельзя отвлекаться на бренную суету. Что, право, так тебя взволновало? Он жив и в добром здравии, можешь не сомневаться в этом. Через три дня все братья соберутся в замке, я только их и жду, чтобы совершить ритуал. Их семеро, вместе со мною восемь, священное число. Но ты тоже будешь допущена, — заявил Ютен так, словно делал Соне величайшее одолжение.

— Что ты хочешь с ним сделать?

— Ты проявляешь недостойное нетерпение, дочь Рыси! Но я отвечу. Для начала необходимо прояснить его внутренний взор и освободить от тягот земных страстей, того мусора, который точно гири на его ногах. Истинному иллюминату, а наш общий друг таковым и является, совершенно не нужно многое из того, что почитается обычными людьми за благо. Знаешь… да ты сядь, Соня. Подвинься ближе к огню. Так вот, судя по тому, что я слышал о Мбонго, они сделались весьма слабыми. А ведь прежде, и во многих других племенах это сохранилось, все их мужчины проходили суровые испытания, от коих некоторые погибали, но те, кто оставался жить, становились действительно непревзойденными воинами. Истинной гордостью Черных Королевств. Ныне жалкая раскраска заменила глубокие шрамы, выжигаемые на телах каленым железом. Разве это правильно? А вожди, что сталось с ними? У каждого — по десятку жен, небывалое святотатство, ибо вождь должен быть чист и не осквернять себя плотскою любовью.

— Любовь никого не может осквернить, — возразила девушка.

— Может, ибо уподобляет человека скоту. Великие древние жрецы высших степеней посвящения были евнухами! — Брови графа сурово сдвинулись. — Свою жизнь они проводили в молитвах, а не в утехах с женщинами, и им давалось Откровение — им, для которых земной свет заменялся светом вечности.

— В каком смысле? — холодея, спросила Соня.

— В самом прямом, — пояснил Ютен таким тоном, словно был донельзя утомлен ее бестолковостью. — Помимо всего прочего их лишали человеческого зрения.

Девушке стало нехорошо. Если все, о чем говорил граф, относилось к Эльберу, бритунцу оставалось только от души посочувствовать.

— Элгон не был ни евнухом, ни слепым, — снова возразила она. — Это не мешало ему являться жрецом и… иллюминатом.

— Нет, мешало. Он мог достичь гораздо большего и заново создать Побережье, а вместо того нелепо и бесславно погиб… Соня, я понимаю твои чувства. Но цель, которую я преследую, настолько велика, что ее осуществление требует идти до конца, не оставляя места малодушию.

— Еще бы, — язвительно заметила девушка, — что тебе колебаться? Речь ведь идет не о том, чтобы вырвать собственные глаза! Так что и сожалеть особенно не о чем.

Темнокожий граф печально вздохнул. Даже в эту минуту он вовсе не был похож на безумного изувера, жаждущего чужой крови.

Тонкое, аристократически красивое, умное лицо, в котором столь идеально сочетались черты представителей Юга и Севера… Но для Сони сейчас оборотни, что пребывали у Ютена в услужении, и те представлялись более человечными, нежели их господин.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Ютен. Спасение многих ценой страданий одного… так что только ни оправдаешь!

— Не многих, но лучших, — терпеливо поправил ее граф. — Среди которых, между прочим, можешь оказаться и ты — по праву, как равная нам, хотя ты и женщина. Твое место в числе тайных правителей, дочь Рыси, ведь по сути ты таковой и являешься. Когда опасность минует, обновленная Хайбория ляжет у наших ног, и мы начнем все сначала, переступив Черту Миров. Ты веруешь в богов, Соня? Так вот, мы сами станем богами. Имея в своем распоряжении иллюмината, мы сможем все. Ты совершила великий подвиг, доставив его в Асингалек. Более не тревожься: все остальное я довершу сам. Боги бессмертны: не ты ли столь жаждала вечности? Так вот, ты ее получишь. Ты, вместе с еще восемью избранными.

— Из коих ты станешь величайшим, Ютен, не так ли?..

— Для меня не важно, кто окажется величайшим. Хотя, возможно, ты права.

— Это все, что ты можешь мне сказать? — спросила Соня, резко поднимаясь.

— Подожди. Нет, это не все. Дай мне закончить…

* * *

…Опять этот ужас!

Эльбер изо всех сил пытался преодолеть его — и не мог.

В первый момент он вообще едва не лишился рассудка, решив, что уже все кончено, и граф Ютен выполнил то, что собирался, — иначе почему его окружает полная темнота без единого проблеска света?

Бритунец обнаружил себя лежащим ничком на каменном полу. Он с трудом сел — голова сильно кружилась, кажется, его ударили чем-то тяжелым.

Борясь с этим ощущением, он поднялся и, вытянув руки, попробовал определить, что его окружает, быстро сообразив, что оказался в настоящем каменном мешке с шероховатыми влажными стенами.

Сразу же дал о себе знать его неодолимый страх перед темнотой и замкнутым пространством. Впечатление довершало то, что он тут же, едва пошевелившись, услышал металлический лязг и, ощупав себя, понял, что на него надели ошейник, приковав цепью к кольцу в стене.

В точности так же, как когда-то было в Бельверусе.