Рыжеволосая бестия

— Ложь — это то, что мы называем ложью, — заявила Бетси и поднялась со стула, не выпуская рук Алисы. — Точно так же и правда — это то, что мы называем правдой. Только пока ты будешь раздумывать, «Дельфин» уплывет без тебя. Вот тогда-то на Сахарные острова тебе вряд ли удастся попасть. Так что сходи-ка ты к преподобному, может, он надоумит тебя на что-нибудь решиться.

Бетси умела убеждать. Накинув на плечи шаль и бросив лишь короткое «идем», Алиса стремительно направилась к выходу из дома миссионеров. После нескольких минут быстрой ходьбы по узким улочкам, расположенным вдоль беспокойного порта, они подошли к большому дому, стоявшему рядом с церковью, которая была видна благодаря высокой колокольне. Именно в этом доме, вернее, в одной из его комнат, где стоял густой запах пчелиного воска и книг, Алиса поведала свою историю седому священнику, который внимательно выслушал ее, упершись локтями в широкий письменный стол и положив подбородок на большие пальцы рук.

Когда она закончила, воцарилась тишина. Густая тяжелая тишина, которая, словно огромная медуза, обволокла Алису, всосала ее в себя, ослепила, оглушила, лишила возможности дышать.

Поставив узелок на пол рядом с узкой кроватью, стоявшей у стены в крошечной каюте, Алиса стала вспоминать.

«Что ж, эту вашу трудность и трудностью-то не назовешь, — наконец заговорил священник. Слова он произносил нараспев, но его тихий голос с легким картавым выговором почти заглушался грохотом экипажей и повозок, беспрестанно въезжавших на набережную и выезжавших из порта. — Очевидно, я сам не совсем толково объяснил ситуацию Бетси. Этой молодой паре требуется помощь не в организации работы школы, хотя, конечно же, это приветствовалось бы. Нет, им нужна помощница по женской части».

Он откинулся в кресле, которое казалось слишком большим для его фигуры. Края спинки кресла с обеих сторон выступали из-за спины священника, отчего он стал походить на большую птицу, начинающую расправлять крылья, чтобы взлететь. Стоя в полутемной каюте, Алиса вспомнила, как помрачнели глаза священника, когда его взгляд перешел с Бетси на нее.

«Видите ли, — он опустил руки на пачку бумаг, лежащую перед ним на столе, и стал медленно перебирать страницы, — мистер Роули, который едет туда, чтобы взять под свое руководство школу, очень волнуется о своей жене. Дело в том, что она носит их первого ребенка, а он боится, что корабельная качка может вызвать у нее приступы тошноты. Ему было бы намного спокойнее, если бы рядом с супругой находилась женщина, готовая всегда прийти на помощь. Не церковь, а он сам предлагает оплатить поездку тому, кто согласится ухаживать за его женой во время плавания».

Времени на дальнейшие расспросы не оставалось. Алиса даже не успела встретиться с мистером Роули, чтобы выяснить, что конкретно будет входить в ее обязанности. Вместе с Бетси она поспешила обратно в дом миссионеров, схватила свой узелок и поцеловала на прощание женщину, которая так помогла ей.

От быстрой ходьбы щеки Бетси разрумянились, ее круглое добродушное лицо стало напоминать летнюю луну, захваченную лучами восходящего солнца. И хотя она улыбалась, во взгляде ее сквозила тревога.

«Ты смотри там, будь осторожнее…» — тихим голосом, почти шепотом сказала она.

Слова эти вспомнились Алисе так живо, словно эта женщина стояла сейчас рядом с ней в тесной каюте и произносила их снова.

«Во время долгих плаваний мужчинам начинает не хватать женского общества, а моряки — народ грубый, джентльменами их вряд ли можно назвать. Так что держись поближе к миссис Роули и ее мужу».

Как только Бетси произнесла последнее слово, появился ее собственный муж. Он и отвел Алису в порт. Шагал он так широко, что ей приходилось семенить, чтобы не отстать. В тени большого корабля с округлыми деревянными бортами они распрощались.