Рыжий (история одиночки)

Говорила она торопливо и развязно, так, как будто ей было всё равно, что нести, и Рыжику это показалось странным. Но идея провести здесь день-другой ему понравилась – уголок, где прикорнуть, есть, и брюхо пустым не будет – что-что, а уж гурманом с лёгкой руки Степаныча он не был: судьба, видно, такая – жри, что дают. Он хотел было ещё поговорить с Василисой, но та задрала хвост и быстро умчалась – как она выразилась, по делам. Ну и ладно…

Впрочем, переживал он недолго. Выглянул за дверь – никого, только дождь и сырость. «А если под дерево?» Сказано – сделано. Под деревом было сухо. Рыжик оправился (никакого унитаза – кайф!), поточил кости о кору и вдруг неожиданно для себя уже оказался сидящим на суке метров в двух от земли. Однако! Некоторое время он погордился собой, но потом посмотрел вниз и сглотнул. Прыгать вниз головой ну никак не хотелось. И тогда он проделал поистине цирковой номер: сполз на животе с сука и, вцепившись в него когтями, раскачался, оторвался от дерева, принял в воздухе горизонтальное положение и элегантно приземлился на все четыре лапы.

– Браво! – тут же услышал он и, повернув голову, увидел Одноухого. Если коты и умеют иронично улыбаться, то Одноухий явно принадлежал к их числу. Ирония прямо-таки сквозила сквозь всю его морду, и – е-ей – по ней блуждала та самая тень незабвенной улыбки Чеширского кота.

– Слышь, Рыжий, ты или дебил, или клоун. Признаться, я в цирке не был, но по телевизору в своё время кое-что видел. Но не такое, конечно.

Рыжик надулся и обиженно молчал. Он всё ещё был очень горд собой, и насмешки Одноухого больно его задели.

– Ладно, хватит дуться! – сменил тему наставник. – Будь проще. Теперь о том, как правильно спуститься с дерева или там со шкафа… тьфу, с какого ещё шкафа, это из прошлой жизни… или со стены. Смотри.

Он быстро забрался на тот же сук и затем ловко сбежал по стволу вниз, закончив упражнение изящным соскоком.

– Понял? –без тени какого-либо самодовольства спросил Одноухий. – Не бойся смотреть вниз – это раз. И никогда не забирайся слишком высоко – это два. А то потом смотри не смотри – один пёс, землица очень жёсткой покажется. Бывало, что и ноги ломали… или лапы… А, какая разница! И кому ты будешь нужен со сломанной лапой… или ногой… спрашивается? Правильно – никому ты не будешь нужен, уж я-то это знаю. А теперь повтори – да не свою клоунаду, а то, как это я сделал. Давай-давай, на дерево тебе ой сколько раз ещё придётся забираться!

Всё ещё дуясь, но уже немного поостыв, Рыжик забрался на сук, посидел там немного, пялясь вниз, затем вдруг разозлился («Тоже мне, учитель нашёлся!») и через секунду уже был на земле, даже толком не осознав, как это случилось.

– Молодец, – похвалил его Одноухий. – Так, теперь о главном. Испытание будет скоро – возможно, даже сегодня ночью. Оторвышу что-то неймётся – мается он, что Василиса тебя с собой увела, понял-нет? Хорошо хоть, что гордый он очень, не попёрся за вами. Да я понимаю, что у вас ничего с трёхцветкой не было, но… Вот тебе мой совет – держись от неё подальше. Валерьянщица она, и когда-нибудь плохо кончит.

Рыжик чувствовал, как липкий страх сковывает нутро. «Оторвыш, валерьянщица… Что ещё за «валерьянщица»? Почему в этом мире всё так сложно?»

– Дурная она становится, – тут же пояснил Одноухий. – И себя сгубить может, и тех, кто рядом. Оторвышу-то всё равно – на то он и Оторвыш, а вот ты совсем ещё зелёный. Ты поживи для начал хотя бы годик-другой, Рыжик. И дрянью этой баловаться даже и не думай.

Одноухий говорил печально и искренне.

– Ну, ладно, – вздохнул он. – Отсиживайся где-нибудь здесь по близости, чтобы Оторвыша не злить, и жди сигнала, понял?

Он исчез. Рыжик вздохнул и почесал лапой за ухом. «Дела… А когда мы с Василисой умывали друг друга – это было или не было?» И тут же увидел Оторвыша. Тот медленно приближался к нему, угрюмо глядя куда-то перед собой. И без всякого гипноза Рыжик прирос задом к земле.

– Ну, здорово, недоразумение ты рыжее, – прогудело в мозгу.

Начало разговора было так себе, но Рыжик обрадовался уже тому, что здоровенный мэйкун вообще снизошёл до беседы с ним.

– Да ладно, расслабься. – Оторвыш вдруг зевнул, и у Рыжика немного отлегло внутри – слишком будничным выглядел этот зевок. – Я на тебя не злюсь… почти. Но чтобы здесь я тебя завтра уже не видел, ясно? Сегодня так и быть – кантуйся здесь. Испытание будет ночью. Не бойся – подставы не будет, я – как это у людей называется? – в законе – вот, и псом никогда не буду. Справишься – будет тебе от меня уважуха, но про Василису всё равно забудь, понял? А то придушу, как крысу… Эх, Василисушка, что ж ты шебутная-то такая у меня, а?

Позволив себе это лирическое отступление, Оторвыш начал удаляться. Рыжик выдохнул. «Час от часу не легче…»

Ещё с полчаса он провёл под деревом, пока не успокоился. От пережитого захотелось вздремнуть. «Ну, раз сегодня можно – так чего мудрить-то?» Он шмыгнул по прогнившим ступеням в дверь и тут же наткнулся на бабку, уже заворачивающую под лестницу.