Рыжий рыцарь

Голос у него был очень странный. Сиплый, нечеловеческий, но и не тот, замогильный, который они слышали на поляне. Тристан смело шагнул вперед.

— Никакой вы не Шанн, — сказал он, — вы лжец и мошенник.

Хозяин берлоги отпрянул назад. Алли, все еще не понимая, что происходит, прижал волчью голову к полу и робко поднял глаза.

— Что же ты стоишь, мой верный слуга? — заговорил хозяин берлоги. — Ну же, убей того, кто осквернил мое святилище.

Алли затрясся всем телом. Теперь он больше всего походил на трусливую собаку, которая боится всего вокруг.

— Давай же, убей осквернителя, или на тебя обрушится мой гнев!

Голос совсем утратил сиплость и стал приторно сладким. Его Тристан тоже где-то слышал, он определенно знал этого человека, и человек этот совершенно точно никакой не Шанн.

— Это самозванец. — Тристан обернулся к Алли. — Он изменил свой голос, чтобы напугать и обмануть вас.

— В твоем присутствии оскорбляют бога, которому ты служишь, — взревел мнимый Шанн. — Сделай же что-нибудь, или это сделаю я. Я дал вам силу, а вы поклялись служить мне, так служите!

Он попятился к столу и взял одну из склянок.

— Это верно, — сказал Алли, поднимаясь, — я поклялся служить тебе, о Шанн, но я не убийца.

— Ты мой раб, — завизжал тот, — ты делаешь то, что я скажу. Я приказал тебе убить — так убей!

Когтистые лапы Алли дрожали, а на волчьи глаза наворачивались слезы.

— Это обман, Алли, — сказал Тристан, — он не Шанн.

— Откуда ты знаешь?

— Разве нужно богу разводить костер, чтобы получить огонь? Разве может он спать на каких-то тряпках? Для чего ему, в конце концов, реторта и перегонный куб?

— Шанн делает то, что захочет.

— Правильно, а теперь убей его!

— Убей сам, — Тристан шагнул вперед, — ну, давай, Бог-с-Большой-Дороги. Порази меня громом, подожги огнем! Зачем тебе слуга, чтобы справиться с простым смертным? Разве ты не обладаешь великой властью?

Тристан медленно наступал на хозяина, тот пятился, бубнил что-то, но не спешил карать того, кто вторгся в его святилище. Наконец он зацепился за край шаткого стола и рухнул, опрокинув его. Склянки посыпались на мнимого Шанна одна за другой, со звоном разбиваясь об пол.

— Никакой он не Шанн, Алли, — сказал Тристан. — Это жалкий самозванец, которому удалось надуть вас.

Из одной из разбитых склянок вытекла темно-серая жижа, несколько капель коснулись руки самозванца, и та покрылась густой шерстью, точь-в-точь как у разбойников.

— Вижу. — Алли наконец поднялся на ноги и выпрямился в полный рост. Его волчья голова уткнулась в потолок.

— Нет, не надо, я бедный алхимик, я просто запутался…

— Я тебя помню, — Алли подошел ближе, — это тебя мы встретили на дороге, ты дал нам зелье и заставил прийти сюда.

— Заставил? Я? Как я мог? Вы пытались меня ограбить, я защищал свое добро.

— Ты надул нас! — взревел Алли и, нагнувшись, сгреб самозванца в охапку. — Что ж, пойдем наверх, пора тебе во всем сознаться.

Он взвалил лже-Шанна на плечо и в два прыжка выбрался из пещеры наверх. Тристан последовал за ним, хотя подъем дался ему с большим трудом, чем разбойнику.

Наверху все еще царила ночь. Луна чуть-чуть выглядывала из-за туч, слабо освещая поляну. Разбойники, крепко-накрепко связав Виреля, Мисту и Бонвиванов, теперь усердно молились перед берлогой, прося Шанна, чтобы тот вернул им их главаря.

— Смотрите, это же Алли, — Игри первым заметил их. — Шанн вернул его нам.

— Нет никакого Шанна, Игри. — Алли швырнул самозванца на землю. — Нас надули.

Он рассказал разбойникам, что видел в берлоге, и те обступили обманщика со всех сторон. Казалось, самозванцу несдобровать. Тот скулил, брыкался и молил о пощаде.

— Я бедный алхимик! Я странствовал по Амбинии и помогал людям! Я не хотел причинить вам вред. Я…

— Ты превратил нас в монстров и использовал нас! — заревел Игри. — В амбинском языке даже нет для тебя подходящего бранного слова!

— Повесить его! — крикнул кто-то из разбойников. — Пусть умрет!

— Смерть ему! — поддержали остальные. — Смерть, смерть!

Самозванца схватили за ноги и поволокли к сербонии. Тристану вдруг стало жалко этого омерзительного человека с бородавкой, который выдавал себя за Шанна.

— Стойте! — крикнул он, бросаясь наперерез. — Алли, ты же говорил, что ты не убийца.

— Это не убийство, а правосудие, — бросил главарь. — Он обманул нас.

— Вы можете совершить правосудие и другим способом. Не убивая!

— Он сделал нас чудовищами. Все вокруг боятся нас. Мы прокляты. Убьем его, и проклятие спадет!

Самозванца подтащили к дереву и подняли. Кто-то набросил ему на шею петлю.

— Спасите! Я не буду больше врать! Я не хотел никому зла! — сдавленным голосом причитал обманщик.

— Стойте, — в голову Тристану пришла спасительная идея, — вы не снимете проклятия, если убьете его. Это его зелье сделало вас такими. И боюсь, только он сможет вернуть вам прежний вид.

— Да! — истерическим голосом закричал несчастный. — У меня есть противоядие. Отпустите меня, и я принесу его.

Разбойники отпустили обманщика, и тот шлепнулся на землю.

— Спасибо, спасибо, — он пополз к Тристану, — ты спас меня, добрый мальчик.

— Прочь! — Тристан отскочил в сторону. — Неси противоядие.